В Москве на международном фестивале активистского искусства "МедиаУдар" прошла презентация книги "Искусство несостоявшейся революции". Ее автор, социолог и историк Алек Эпштейн ответил на вопросы РС.

– Алек, вы автор книг об арт-группе "Война", о Pussy Riot, о выставке "Духовная брань", и ваша новая книга тоже посвящена актуальным художникам, которые не нравятся российским властям. Расскажите, пожалуйста, о ее героях.

– Чем дальше работаешь, тем больше чувствуешь себя маргиналом. В этом смысле, мне кажется, изменился не столько я или художники, о которых я пишу, сколько изменилась среда. Если еще пару лет назад группа "Война" могла получить премию "Инновация" Государственного центра современного искусства, то уже Pussy Riot не только получили тюремный срок, но и были исключены даже из числа номинантов Премии Кандинского, и ничего, кроме "Соратника" и нашей Альтернативной премии "Российское активистское искусство" в прошлом году не получили; обе эти премии вручаются художниками-активистами, т. е. сообществом тех, кто сам работает в этом поле и никак не связаны ни с государственными, ни с какими бы то ни было ​ ообщественными институциями. Нигде невозможно устроить никакую активистскую гражданскую выставку, кроме, может быть, Зверевского центра современного искусства, за что большое спасибо его директору Алексею Сосне, который на голом энтузиазме делает все то, что делает. Уникальность фестиваля "Медиаудар", в рамках которого прошел наш вечер, в этом и заключается – больше провести сегодня такого рода вечер невозможно в Москве нигде, ни в одном музее, ни в одной галерее. С выставки "Духовная брань" Евгении Мальцевой и Виктора Бондаренко, о которой я делал свою предыдущую книгу, прошел год, и за это время только одна из представленных на ней работ была включена Маратом Гельманом в его кураторский проект Icons, который сам по себе вначале был сорван на одной площадке в Питере, затем с большим трудом был организован в другом, и больше нигде ни одна из работ за год не экспонировалась. Нонконформистское искусство дня сегодняшнего выдавливается на улицу, как было в 1970-е годы. В итоге выставки и перформансы проходят там, где их меньше всего ждут: на улицах, у зданий органов власти, на мостах, в подземных переходах... Мы помним "Автобусную выставку" в поддержку Pussy Riot, когда активисты сняли автобус, сделавший круг по Садовому кольцу в марте прошлого года, потому что ни одна галерея (и уж, конечно, ни один музей) принять у себя такую выставку не согласилась... А лауреатом первой премии этого года стал Петр Павленский, перформанс которого был проведен на асфальте, у ступенек Законодательного собрания Санкт-Петербурга: полностью обнаженный человек в колючей проволоке символизировал бессилие сегодняшнего гражданина перед законодательной машиной, которая штампует любые правовые акты, инициируемые властями, какой бы репрессивный характер они ни носили.

– Попробуете предсказать будущее протестного искусства?

– С моей точки зрения, российское протестное искусство находится в настоящее время на перепутье, и название подготовленной мной совместно с дизайнером Дмитрием Поротиковым брошюры – "Искусство несостоявшейся революции" – чутко это передает. С декабря 2011 года, когда вдруг в Москве после восемнадцатилетнего перерыва прошли достаточно массовые митинги на Болотной площади, на проспекте Сахарова, и дальше этих митингов было довольно много – 5 декабря, 10 декабря, 24 декабря, еще один в феврале, но после митинга 6 мая, тридцать участников которого до сих пор томятся в тюрьмах или находятся под судом, вектор очень изменился. С тех прошел еще один массовый митинг 12 июня 2012 года, и в общем, все, дальше репрессивная машина явно стала побеждать гражданский протест. И мы видим это как в принятых законодательных актах, так и в сворачивании протестной деятельности, очень ярким, зримым символом чего стало не состоявшееся на днях последнее заседание Координационного совета оппозиции, которое не собрало кворум, срок действия, который они сами себе установили, закончился, а дата новых выборов назначена не была. Часть активистов бежали за рубеж, среди которых и двое из квартета основателей "Войны", Олег Воротников и Наталья Сокол, активист-эколог Сурен Газарян из Краснодара, антиклерикальный активист Максим Ефимов из Петрозаводска, ЛГБТ-активист Алексей Киселев, принимавшая активное участие в целом ряде протестных перформансов Анастасия Рыбаченко, которую разыскивают следственные органы за активное участие в акции 6 мая, и другие. И мы узнаем о новых и новых людях, которые бегут практически каждый день; буквально на днях политическое убежище в Литве попросил Всеволод Чернозуб, который не так давно был сопредседателем московской "Солидарности". И вот эта ситуация, мне кажется, началась с арестом "Войны", когда 3,5 месяца пробыли под арестом Олег Воротников и Леонид Николаев, затем с арестом активисток Pussy Riot. Каким бы ни был масштаб протестов в мире, кто бы ни выступил в защиту Нади Толоконниковой и Маши Алехиной, от Ангелы Меркель до Мадонны и Пола Маккартни, на режим не повлияло ничего.

Что бы мы ни делали – мы можем писать книги, проводить акции и перформансы у судов и в других местах, самые влиятельные люди современной политики и культуры могут выступать в защиту арестованных девушек, и это все длится уже полтора года с совершенно нулевым эффектом. И ужас в том, что сейчас мы это видим с Arctic Sunrise, когда 30 человек томятся за решеткой по совершенно непонятному поводу, их больше месяца, вплоть до вчерашнего дня, обвиняли в пиратстве, хотя даже Путин сказал, что они, конечно, не пираты, и один из них – фотограф Денис Синяков, одна из фотографий которого с акции Pussy Riot на Красной площади в январе 2012 года была воспроизведена в прошлой моей книге "Искусство на баррикадах". И опять же кто только ни вступился в их защиту, а они сидят в Мурманске в тюрьме, и все мы бессильны им помочь. Когда я смотрю на список лауреатов альтернативной премии "Российское активистское искусство", то, кроме Pussy Riot, успели уже отсидеть в тюрьме наш лауреат прошлого года Артем Лоскутов из Новосибирска, сидел в тюрьме другой наш лауреат первой премии Скиф Браток (Матвей Крылов), и целый ряд людей из номинантов и соискателей, участников этого круга находится в бегах или в вынужденной эмиграции. Что теперь будет с российским активистским и акционистским искусством, с моей точки зрения, – очень и очень большой вопрос. Во-первых, выставляться им негде, и об этом я уже сказал, музейно-выставочное пространство для них закрыто. Во-вторых, общественное движение, которое, как казалось в декабре 2011 года, готово их поддержать, само по себе сдулось, самоликвидация Координационного совета оппозиции, выборы которого обставлялись как большой прорыв, – очевидный индикатор этого. И когда активистов задерживают, и они оказываются или в тюрьмах, или в положении политбеженцев, поддержать их некому – ни в художественном сообществе, ни среди гражданских активистов. И я боюсь, что всплеск российского активистского и акционистского искусства, который начался с акций "Войны" на рубеже 2007 и 2008 годов, сейчас, почти шесть лет спустя, завершен, мы присутствуем едва ли не при закате российского арт-активизма и арт-акционизма, что очень и очень жаль. Вот этой небольшой книжкой, презентация которой прошла сегодня, я пытался обратить внимание на эту проблему...

– Книжный рынок остается более-менее свободным, но я знаю, что с публикацией книги у вас были сложности: издатели боятся.

– Я издал этот небольшой альбом полностью на свои собственные деньги. Не нашлось никакой структуры, которая была бы готова высказаться в поддержку этого проекта или хоть как-то поддержать его. Если моя книга о группе "Война" весной 2012 года была выпущена, пусть и тогда новым издательством, летом того же года удалось издать альбом "Искусство на баррикадах", а затем "Духовную брань", то сейчас не нашлось ни одной структуры, которая готова была бы этому оказать какую бы то ни было поддержку или просто поставить свой гриф, хотя автор я довольно известный, а воспроизведенные работы относятся к числу самых ярких произведений современного активистского искусства. Мне кажется, что это само по себе очень о многом говорит. Сегодня нет никакой культурной или издательской институции, которая была бы готова публично как-то солидаризироваться с гражданским активистским и акционистским искусством – от него, скорее, бегут как от огня, и я здесь не вижу поводов для оптимизма.

Появляются новые активисты, скажем, тот же Петя Павленский, его перформанс, о котором я говорил, это всего второй его перфоманс, первый – художник с зашитым ртом, который тоже был реализован в Санкт-Петербурге, это уже было после ареста активисток Pussy Riot, это – человек нового "призыва", это не человек призыва "Войны" 2008 года. Мы видим работы людей, которых мы раньше не видели, как, например, замечательную инсталляцию Филиппа Пищика "Плачущая Богородица на мосту", которая была реализована им в феврале этого года на Крымском мосту, напротив храма Христа Спасителя. Мы видим работы художников, которые уже присутствуют в этом дискурсе некоторое время, порой довольно долго, как прекрасные художники-графики Алексей Иорш и Виктория Ломаско или мастер соц-арта Лена Хейдиз. При этом мы видим полную беззащитность художников: так, одного из самых ярких, на мой взгляд, художников молодого поколения Лусинэ Джанян совсем недавно, считаные недели назад, посреди учебного года уволили с работы из института в Краснодаре, где она преподавала живопись и мастерство костюма, и никто из нас не смог оказать ей никакой реальной поддержки, причем никакая другая институция, никакое другое высшее учебное заведение не предложило Лусинэ Джанян место работы.

И вот эта ситуация, когда нас давят, как мух, поодиночке, и мы не можем найти никакое место, которое было бы готово оказать нам поддержку, мне кажется, это очень зримо говорит о том тяжелом положении, в котором находится современное русское активистское искусство. Опять же вспомним о знаменитой, прозвучавшей на всю страну серии работ красноярского художника Василия Слонова, которого обвинили уже не в кощунстве относительно религиозных символов, а в кощунстве относительно, может быть, нового символа гражданской религии путинской России – Олимпийских игр в Сочи. И вот за выставленную им серию из 35 работ Василия Слонова потерял свое место работы тогдашний директор Пермского центра современного искусства Марат Гельман – самый знаменитый современный российский арт-куратор; оказавшись уволенным губернатором Пермской области, он никакой другой институции нужным не оказался, ни одна не предложила ему работу. Это напоминает историю с увольнением из Третьяковской галереи Андрея Ерофеева, а из Сахаровского центра Юрия Самодурова за организацию ими выставки "Запретное искусство", но когда Ю. В. Самодурова уволили из Сахаровского центра, ему все-таки предложили работу в Государственном центре современного искусства, пусть и не директором и даже не руководителем отдела, но хоть какое-то рабочее место. Марату Гельману же не предложили ничего, как и Лусинэ Джанян. И вот ситуация, при которой мы не в силах спасти наших арестованных активистов, при которой мы не в силах помочь нашим вынужденным политэмигрантам, при которой мы не в силах помочь тем, кого увольняют, при которой мы не можем организовать выставку активистского искусства нигде, и если мы хотим что-то делать, нам нужно устраивать перформансы на улицах и площадях или в подземных переходах, или снимать автобус, ситуация, при которой мы не можем издать книгу нигде, повторю, я издал эту книжку просто на собственные деньги от первой до последней копейки, – вот эта ситуация, мне кажется, очень отчетливо свидетельствует о том откате в сфере культурных и общественных свобод, который имеет место в современной России. В конце 2011 года казалось, что маятник "качнется влево", что начался гражданский общественный подъем, но сегодня, по прошествии почти двух лет, мы видим, что, качнувшись влево, этот маятник очень и очень качнулся вправо, и боюсь, уже очень надолго.