Когда телеведущий Владимир Соловьев пожаловался в своем твиттере на то, что в одном из самых дорогих супермаркетов Москвы "Азбука вкуса" перестали продавать безлактозные продукты, бывший лейтенант полиции Эльшад Бабаев посоветовал ему отправиться в Крым, включить гимн России и поесть дождевых червей с лопаты. Это лишь небольшой эпизод в длящейся несколько месяцев заочной дуэли Соловьева и Бабаева, которая проходит не только в твиттере, но и в эфире радио "Вести FM". 28-летний Эльшад Бабаев успел досадить и другим известным персонажам московской политической сцены: в частности, депутатам Сидякину, Дегтяреву, Пушкову, Араму и Ашоту Габреляновым.

Еще недавно в родной Астрахани Эльшад столь же беспощадно сражался с пьяницами. Участники созданного им проекта "Город грехов" задерживали водителей, которые садились за руль в нетрезвом виде. А еще раньше лейтенант Бабаев пытался бороться со злоупотреблениями в МВД. Теперь против него возбуждено уголовное дело, его объявили в федеральный розыск, и он вынужден скрываться. Свою историю Эльшад Бабаев рассказал Радио Свобода.

– Почему вы решили служить в МВД России?

– Это семейная династия. Мой отец всю жизнь работал в милиции, потом ушел работать в таможню. Я поступил в нижегородскую Академию МВД, которую с отличием закончил. Перед тем как ехать поступать в МВД в Нижнем Новгороде, я поступил в два юридических гражданских вуза у себя в Астрахани, это я сделал для подстраховки, в случае если не поступлю в МВД.

– А когда разочаровались в этой работе?

– Чуть ли не на второй день абитуриентских сборов в тренировочном лагере, где проходили экзамены для поступления в Академию МВД. Я уже там увидел, насколько, мягко говоря, туповатые люди идут в милицию. Я в школе не был отличником, но и двоечником тоже не был. Учился на четверки. Очень любил историю и особенно обществознание. На сборах, если честно, я боялся, что окажусь чуть ли не самым плохим курсантом и не поступлю. Но когда я туда приехал, у меня возникло ощущение, что со всей страны понабрали людей, которые не то что в юридических тонкостях ничего не смыслят и не знают законов, а просто умственно отсталые, асоциальные личности. У 85% курсантов родители или дедушки были всякими начальниками, генералами, полковниками из разных силовых ведомств. Я, наверное по этим меркам, был самый простой. У меня отец – пенсионер МВД в звании майора милиции, он уже 5 лет не работал в системе.

– Вы пять лет отучились в Академии МВД и вернулись в Астрахань…

​– Да, в подразделение по делам несовершеннолетних. После полугода работы там я перевелся в управление по налоговым преступлениям. Потом перевелся инспектором в штаб УВД, где занимался внутренней документацией, проверкой дежурных частей. То есть я, будучи лейтенантом, брал объяснения с начальников РОВД их замов, разных полковников, на предмет нарушений ими законов России. На протяжении всей службы в МВД я слышал одно и то же: нас никто не учил, никто ничего не объяснял, поэтому и мы тебе ничего объяснять не будем, учись, думай сам. Ни о какой командной работе там речь вообще не идет. Ты поступаешь на работу в МВД и оказываешься как в анекдоте: тебе дали жезл, пистолет, иди крутись-вертись. Я ездил по дежурным частям и выявлял недостатки в работе, нарушения закона, фиксируя все в специальной книге. А потом на совещаниях у начальника УВД города этих самых начальников РОВД отчитывали, а присутствующие рядовые работники дружно смеялись над ними. Начальники РОВД негодовали: "Опять Бабаев приезжал, опять выявил тонну недостатков!", мол, достал уже, и они стоят краснеют перед начальником УВД города. Естественно, что они меня за это не любили. Как же так, мы работаем 20 лет в этой системе, а тут молодой парень пришел и требует исполнять закон, а мы так не привыкли. Однажды начальник УВД города полковник Костин так и сказал мне: "Не пиши недостатки в журнале, а то я получаю по шапке от генерала". Первое время я минимизировал проверки, а потом снова начал. Я не мог не проверять дежурные части и работу следственно-оперативной группы и начальников РОВД, ведь это была моя работа. И тогда начальник УВД приказал ставить меня в разные наряды по охране общественного порядка, усиления и прочие, лишь бы только отвлечь меня от моих прямых обязанностей. А когда и это им не помогло, они решили избавиться от меня, выдавить из органов, сделать все, чтобы уволить. В отношении меня провели около восьми служебных проверок, объявили два выговора, из-за которых мне не дали очередное звание старшего лейтенанта (по сроку службы положено), но уволить не смогли, и тогда они пошли на крайний случай: с помощью одного из начальников отделения штаба, капитана милиции Мамонова спровоцировать меня на драку. Он, проходя сзади, толкнул меня в спину плечом, я повернулся, он ударил меня кулаком по лицу. Я понял, для чего он это сделал – для того, чтобы я дал в ответ сдачу. Если бы я это сделал, тогда бы они меня скрутили, надели наручники и отвезли бы в Следственный комитет, возбудили уголовное дело и посадили. Я не стал бить его в ответ. Вместо этого я поехал в Следственный комитет, написал заявление, снял побои в судмедэкспертизе, "фонарь" был под глазом у меня. Всё зафиксировали. Эта ситуация была последней каплей терпения. Больше никакого желания работать в МВД у меня не было. Мне было мерзко находиться среди всех этих гнилых людей. В ответ на мое заявление в СК руководство УВД города стало угрожать мне и моей семье через родителей, что если я не напишу заявление о примирении сторон, то может все что угодно случиться, вплоть до уголовных дел. Отец мне позвонил, говорит: "Иди, напиши заявление о примирении и увольняйся", что я и сделал.

Недавно кремлевский пропагандист Соловьев на радио "Вести ФМ", заявил, что я якобы рассказываю сказки про то, что "мне дал в харю начальник… но я думаю там ситуация была другой, что человек совершил такое, что вынужден был бежать из органов". Материал по этому факту, что мне дали по лицу и потом дело не стали возбуждать, находится в Следственном комитете – это официальная информация, ее можно запросить. Я уволился из-за этой ситуации, мне просто надоело, терпение лопнуло. Но Соловьев на то и пропагандист, чтобы нести ложь и дезинформацию в массы, не предоставляя никаких доказательств. Также Соловьев опровергает факт поимки мной 102 пьяных водителей, говорит: "Вранье полное!" Становится ясно, что обиженный на меня и других пользователей сети, не поддающихся зомбированию кремлевской пропаганды, Соловьев просто пытается облить меня грязью, используя свое должностное положение и ресурсы. Ведь быдлу не нужны доказательства, оно верит пропагандистам на слово. Соловьева задевает тот факт, что не все такие продажные, как он, для него неприемлемо, что есть идейные люди, готовые рисковать всем, что у них есть, и отлавливать пьяниц за рулем, не продажные хунвейбины-"нашисты", получающие миллионные гранты за свои шоу, а реально идейные люди. И эти люди не являются оппозиционерами или "пятой колонной", они скромно делают свое дело, без лишнего популизма и громогласных лозунгов во имя Путина и "Единой России".

– Вы уволились из МВД и создали проект "Город грехов". Почему вы решили бороться с пьянством за рулем? Был какой-то повод, кто-то пострадал из ваших знакомых?

​– Я сам чуть не погиб от пьяного водителя, он ночью мне навстречу в лоб выехал, разошлись в миллиметрах друг от друга. Если бы был лобовой удар – все, на тот свет однозначно или инвалид. Меня это очень сильно задело. Я вообще пьяных на дух не переношу. Пьяные рожи, запах, поведение – меня это бесит, вызывает отвращение и презрение. Я сам не пью и не курю. Ситуаций с пьяными людьми в жизни у меня было достаточно, чтобы совершенно обоснованно презирать эту категорию людей. Для меня не важно, кто пьяный водитель: гражданский, силовик, депутат, оппозиционер, "нашист", сосед, друг или просто знакомый. Сел пьяным за руль – отвечай по закону. Если друг сел бы, то я бы сделал все, чтобы его лишили прав. Закон для всех, и надо на своем примере показывать, что его уважаешь и соблюдаешь, а иначе ты лицемер и грош тебе цена. Я ведь не Соловьев, который говорит одно, а делает прямо противоположное. В общем, вся моя борьба с пьяными водителями в России стала для власти борьбой с духовными скрепами.

– Вы начали ловить пьяных водителей, еще когда работали в милиции?

– Да, например, я еду, гаишники стоят, я останавливаюсь: "Ребята, я с вами поработаю? Помогу вам?" – "Да не вопрос". Гаишник останавливает машину, водитель игнорирует требования, начинает удирать. Я прыгаю в свою гражданскую машину, догоняю, аккуратно не пускаю его вперед, а тем временем гаишники догоняют его сзади. Естественно, меня никто не обязывал ловить пьяных – это я чисто из идейных соображений. А летом 2012 года, когда возник "Город грехов", это уже стало системой.

– А как вы их ловили и кто вам помогал?

– Я ездил как один, так и с единомышленниками, знакомыми и друзьями. Патрулируешь город, видишь подозрительные автомобили. Если есть основания полагать, что водитель пьян, мы звонили в ДПС, садились ему на хвост и вели до полной остановки сотрудниками ДПС. Сами гаишники говорили: ты ловишь больше, чем мы. Был один месяц, за 15 ночных рейдов я поймал 10 пьяных. Потом мы начали это все снимать на видео, и осенью 2013-го я выложил первое видео с нашим официально первым пьяным пойманным.

– У вас в одном из роликов женщина кричит, что половина Астрахани пьяная за рулем. Это она преувеличивает или действительно так?

​– Это она преуменьшает! Половина – это мягко сказано. Процентов, наверное, 80. Ведь наказания за пьяную езду нет. Потому что сами сотрудники полиции, ФСБ, прокуратуры и других спецслужб также позволяют себе ездить пьяными, и это видят гражданские. И они мыслят: если едет пьяный полицейский, почему я не могу? И когда начинают оформлять гражданских, а на их глазах пьяный полицейский едет, они возмущаются, орут, бросаются с кулаками на гаишников. В проекте "Город грехов" никто, кроме меня и моих единомышленников, заинтересован не был. Хотя среди гаишников единомышленники тоже есть, я как раз с этими ребятами и работал. Естественно, руководство УВД не заинтересовано было, потому что основная неофициальная задача ДПС – кормить всю полицию на взятках. Так во всех регионах. Система построена так, что взятки от рядовых инспекторов идут до самого верха. Поэтому либо ДПС выплачивает из своего кармана, несет бабло наверх, либо берет с водителей. Это уже решают сами гаишники: либо они готовы делиться своей зарплатой, либо готовы рисковать. Когда поступает план борьбы с коррупцией, то ДПС являются подопытными кроликами, которых сажают за эту самую коррупцию. А почему их сажают? Потому что все знают, что они берут взятки, и, если надо кого-то посадить, то зачем сажать каких-то начальников более крупных, у которых все схвачено, которым несут бабло, когда можно посадить пешек?

– И неприятности у вас начались, когда вы стали ловить пьяных полицейских…

– Да. Когда мне начали попадаться пьяные водители из числа МВД и прокуратуры, то от инспекторов ДПС я стал слышать, что руководство МВД недовольно: "Что это вы не можете разобраться с каким-то надоедливым активистом, который наших сотрудников, следователей и прокуроров ловит и снимает на камеру, а потом выкладывает в интернет?" Так как у меня не было ни начальников, ни людей, через которых на меня можно было воздействовать, то им оставалось сфабриковать уголовное дело. Ближе к весне 2013 года мне стали попадаться пьяные полицейские один за другим: такое ощущение, как будто у них обострение началось. Эти полицейские, не стесняясь, показывали свои служебные удостоверения и откровенно пытались договариваться с инспекторами ДПС. Ну а те объясняли: "Вот Бабаев, бывший сотрудник, если хотите договариваться, обращайтесь к нему". А они прекрасно знали, что со мной нельзя договориться. Полезность проекта заключалась в том, что люди переставали пить за рулем. Я это все отслеживал по комментариям в социальных сетях, по разным отзывам. Одна женщина написала, что одноклассник ее мужа, действующий сотрудник, до "Города грехов" ездил пьяный за рулем и ему было все равно: он договаривался с гаишниками, его отпускали. После его спрашивают: "Ты все еще ездишь пьяным?" – "Да нет, ты что, вон ездят общественники с камерами, все снимают. На фиг надо им попадаться". То есть мозги вправили человеку. Людей, любящих выпить за рулем, останавливал сам факт того, что даже если рядом нет инспекторов ДПС, улица пустая, они сядут в машину, поедут, и у них нет гарантии, что на расстоянии 500 метров за ними не наблюдает активист "Города грехов". Ты выходишь на улицу, никого нет, сел, поехал, а через километр тебя остановили ДПС. И казалось бы, откуда они взялись? А все, потому что за тобой наблюдали ребята из проекта "Город грехов".

– А сколько человек у вас было?

– По-разному. У нас были активные единомышленники не только среди гражданского населения, но и среди инспекторов ДПС. Они сами звонили. Особенно когда им попадались сотрудники разных ведомств буйные, блатные, им нужна была поддержка в плане видеосъемки, свидетелей. Я в суде выступал неоднократно, в Следственный комитет, в прокуратуру ходил с гаишниками, когда пьяный помощник прокурора Мамцев нам попался, которого, кстати, не привлекли к ответственности, а от генеральной прокуратуры пришла тухлая отписка, что он ничего не нарушал, а нам это чуть ли не показалось. Вот так на уровне федеральной власти покрывают региональных алкашей в погонах.

Так вот, руководство УВД Астрахани бесило, что они не могут ничего сделать со мной. Как же так, с пьяными водителями бороться, да кто ты такой? Да еще с пьяными полицейскими, да ты вообще, парень, оборзел. Мы неприкасаемые. Это дословно сказал один из следователей Следственного комитета.

– И они решили возбудить уголовное дело…

​– За месяц до возбуждения уголовного дела ко мне приезжали сотрудники Центра по противодействию экстремизму. "Вот мы хотим сотрудничать с "Городом грехов", и нам нужно, чтобы вы помогали нам в борьбе с мигрантами, с преступниками из числа кавказцев. Мы будем проводить задержания, обыски, аресты. Нужна ваша помощь". Я говорю: "Вопросов нет, если преступники, всегда рад помочь. Приеду, поснимаю, все выложу, расскажу, покажу". – "Нет, это нам не надо. Мы будем проводить обыски у них, а потом будем к вам приезжать, давать вам протокол обыска, где вы и ваши активисты будете расписываться в качестве понятых, что вы там были и что все видели". То есть они собрались проводить незаконные обыски без понятых, а потом прикрываться мной и моими активистами. Я говорю: "Нет, ребята, так не катит". Он понял, что его афера не получилась, и завел разговор на тему поимки пьяных ментов с такими недвусмысленными намеками, что не надо их ловить и показывать, а то это может плохо кончиться, вплоть до уголовных дел. Предупредили, что называется. Ровно через месяц я ловлю пьяного опера, капитана полиции Бадмаева Сергея, уголовный розыск, и тут начинается самое интересное. Приезжают ДПС, я вызываю ответственных от ГИБДД, РОВД, его оформляют. Для руководства УВД это была последняя капля. Сначала они пытались договориться со мной. Со мной связался замначальника пресс-службы Дмитрий Березин, стал вести разговор на тему, будет ли видео с нашим пьяным сотрудником, а когда оно будет, а можно ли сделать так, чтобы его не было? Я ему дал ответ, что нет, ребята, видео будет, увольняйте своего сотрудника. Да он уже, говорит, уволен. Далее начальник УВД генерал Кулик вызывает Бадмаева и дает ему шанс: ты пишешь заявление на Бабаева о том, что он в отношении тебя совершил преступление, а мы тебе даем возможность уволиться по собственному желанию. Они знают, что я, еще, когда работал, оформил разрешение на травматическое оружие. Это идеальный момент, когда одних показаний будет достаточно, чтобы возбудить уголовное дело. Бадмаев пишет на меня заявление, что я якобы на него напал, пытался ограбить его, отнять у него сумку, тыкал ему пистолетом в лицо, угрожал, а он испугался и стал убегать. А я побежал за ним и стал в него стрелять, чтобы убить. Весь этот бред ему помогло сочинить руководство УВД. 29 июня 2013 года я поймал пьяного Бадмаева, а 2 июля, через трое суток, когда он протрезвел, он написал на меня это заявление, дело по ст. 213 УК (хулиганство) возбудили 8 июля 2013 года. Причем никаких заявлений о преступлениях, о нападении, о стрельбе, угрозах убийством, о побоях (он заявил, что его душили), когда приехали гаишники, которым я звонил, от Бадмаева не поступило. При этом есть видеозапись этого ролика, где все прекрасно видно, но следствию плевать, у них указ свыше, и они его выполняют. И вот, чтобы своего нерадивого пьяного сотрудника выгородить, они решают провернуть такую откровенно наглую схему по фабрикации уголовных дел. Приходят ко мне с обыском, под предлогом изъятия травматического оружия. Естественно, я понял, для чего оно им нужно – чтобы они могли отстрелять его у себя в тире и потом гильзы вместе с травматом приложить в качестве улик к уголовному делу. Но основная цель обыска – им нужен был компромат на своих пьяных коррумпированных сотрудников, чтобы его уничтожить. Естественно, я об этом позаботился. Этот компромат потихонечку стал выходить у меня на канале. А руководство УВД бесится от этого. Один из гражданских активистов, который делал пикеты в мою поддержку, общался с сотрудниками Центра "Э", и этот сотрудник ему сказал: "Как ты, русский националист, можешь помогать этому чурке?" Это меня чуркой назвали сотрудники Центра "Э". Такое отношение ко мне было со стороны пьяных и коррумпированных сотрудников. Он же, говорит, позорит нашу честь. То есть тем, что я выкладываю их пьяные рожи за рулем, я позорю их честь.

– И вы решили обратиться за помощью в Москву, непосредственно к самому Путину. Как вы с ним встретились?

​– Через пару дней после обыска я решил поехать в Москву, чтобы обратиться к Путину, как мне посоветовал один из знакомых московских "нашистов" Чугунов, который кичился связями с адвокатом Кучереной, министром МВД Колокольцевым, но по приезду выяснилось, что он балабол. Я поехал в Тверь на форум Селигер, где уже под самый конец, когда Путин уходил с форума, я успел к нему прорваться, дал ему листок бумаги А3, где было написано "Спасите жизнь". Он меня подзывает к себе, я ему говорю: вот такая ситуация, ловили пьяных за рулем в Астрахани. Он говорит: "Молодцы". – "Когда стали попадаться пьяные сотрудники, в итоге возбудили уголовное дело, хотят посадить". Он говорит: "Есть данные?" У меня ничего с собой не было, никаких бумаг, у меня компьютер изъяли, за исключением компромата на жестком диске на пьяных полицейских. Я снимаю селигеровский бейджик с шеи, даю ему и говорю: "Вот". Потом отсылаю обращение в Администрацию президента, Тимуру Прокопенко. В сентябре мне приходит тухлая отписка. Написано: "По поручению президента провели проверку. В отношении вас возбуждено уголовное дело в Ленинском РОВД города Астрахани. Прокуратура осуществляет надзор за полицией. Сотрудники Следственного комитета правила дорожного движения не нарушают. Вы имеете право обжаловать и бла-бла-бла". Я это почитал, мне так стало смешно. В итоге два уголовных дела – по статье 213 (хулиганство с применением оружия), и часть 2 статьи 116 (побои из хулиганских побуждений). Во всех документах следствия была одна и та же фраза: "Имея пренебрежительное отношение и противопоставляя себя обществу, совершил хулиганские действия". Когда я читал их, у меня было такое ощущение, как будто я читаю резюме какого-то террориста. Ну, если следствие под обществом подразумевает общество астраханских алкашей-силовиков, то да, я противопоставляю себя этому обществу. Я презираю это общество алкашей.

– Эльшад, но в ту пору вы лояльно относились к кремлевской власти. Когда вы изменили свое мнение и вообще заинтересовались политикой?

​– Я просто ловил пьяных, я никогда не занимался политикой, вообще в это даже не вникал. Я не знал ни о "нашистах", ни о других государственных сектах, ни о том, кто у нас в оппозиции. Для меня оппозиция был Жириновский и Зюганов, больше я никого не знал. Я не участвовал ни в каких митингах ни за власть, ни против власти. Я полностью аполитичный был. После того как я обратился к Путину на Селигере 1 августа 2013 года, прошло три месяца, я отправил кучу заявлений в Следственный комитет, Генеральную прокуратуру, МВД, от всех них пришла отписка. Потом начинается Майдан. Потом была информация о том, что Путин помиловал эфэсбэшника, который зарезал в пьяной драке человека. Это для меня было дико: как это так, человек зарезал в пьяной драке человека, его осудили на 11 лет, а его президент помиловал. Для меня это яркий пример несправедливости. А на меня, человека, который ловил пьяных водителей, полицейских, сфабриковали дело, вместо того чтобы хотя бы спасибо сказать. Для меня это было дикостью: что это за президент такой у нас? Я не понимал этого. Потом я стал вникать в политику, разбираться, кто есть кто. Тут как раз наша пропаганда начала рассказывать про Украину, про фашистов, бандеровцев, хунту и так далее…

– А когда вы почувствовали себя противником власти, разочаровались в ней окончательно?

​– Трудно такую грань провести. У меня с 17 лет, как только я оказался в Академии МВД, началась эта борьба с несправедливостью. Я в 2007 году написал статью и принес ее кандидату юридических наук – это мой научный руководитель был. Она прочитала статью, все перечеркнула. Там было в том числе и про СМИ, я говорил, что российские СМИ – это средство массовой манипуляцией сознанием народа. Я об этом написал в 17 лет, когда еще не занимался никакой оппозиционной деятельностью. У нас люди в 50, 60 лет верят в телевизор, что там говорит Киселев, Соловьев, а я в 17 лет это все написал. Она эту статью перечеркнула и сказала мне: "Вы что, хотите, чтобы меня уволили за это?" Я занимался общественно благим делом, ловил пьяных водителей, не смотрел ни на чины, ни на звания, мне было без разницы – полицейский, комитетский, гражданский, чужой, свой, сосед, брат, сват. Сел пьяный за руль, попался – все, отвечай. Я не лицемер, в отличие от Соловьева, который говорит одно, а делает другое. Надо быть честным с самим собой в первую очередь. Но у нас в стране это никому не нужно и не приветствуются.

– Вы знаете, какую радикальную реформу полиции провел Саакашвили. Сейчас пытаются в Украине что-то подобное провести. Реально такое сделать в России?

– Чтобы провести нормальную реформу МВД, а не шапито-шоу нашего премьер-министра, показуху, где отмыли нереальное бабло, в итоге выдавили большую часть нормальных, адекватных сотрудников, кого начальство не могло склонить к выполнению незаконных приказов, нужно иметь политическую волю, нужно быть идейным человеком. Психология силовика – а в руководстве страны у нас все силовики – такая: никакого творческого развития, никакой конкуренции, никакой идеи, только прямолинейность мышления и паразитический образ. Доить бизнес, прессовать инакомыслящих. Все. Чтобы провести грамотную реформу МВД, нужно менять менталитет людей, а это несколько поколений.

– Таких бунтарей, как вы, в МВД по пальцам можно сосчитать. Вспоминаю только майора Дымовского, который тоже обращался к Путину, и даже думали, что он станет крупным политиком…

– Мне говорят всякие товарищи: "Как так, ты занимался благим делом, ушел в оппозицию". Ребята, посудите сами. Приписать мне, что я какой-то агент Госдепа, ЦРУ, МИ-6, Моссада, "Правого сектора" или еще чего-то, нацпредатель, "пятая колонна", оппозиционер, нельзя: я никогда не участвовал ни в каких оппозиционных мероприятиях, вообще никогда. Я ловил пьяных, и все. Но власть начала прессовать меня за то, что я ловил пьяных полицейских, откровенно встала на их защиту, вот Соловьев, кстати, встал на защиту пьяных полицейских, одобрил, что мне один начальник по лицу заехал. По радио это сказал.

– Как у вас началась эта заочная дуэль с Соловьевым? Почему вы именно его выбрали главным объектом атаки?

​– Я в твиттере пишу только о том, что меня задевает, и о лицемерии. Ярый пропагандист Соловьев пишет какую-то ересь о патриотизме, о морали, при этом большую часть времени проводит в Италии на озере Комо, пишет дурости в твиттере, защищает Сердюкова, защищает Пескова с часами. Но он не понимает, что рано или поздно правду все равно раскроют и больше врать у него не получится. У него, кстати, есть замечательное видео, где он выступал в защиту Макаревича, там он сказал, что "страна не может идти одним строем, одним строем она идет только в овраг. Истинная любовь к начальству не есть любовь к родине. Это подобострастное жополизание, оно, как правило, не патриотично, потому что сквозь задницу родину не видно", – это слова Соловьева. Он меня забанил в твиттере после того, как я его же слова в отношении него и употребил, ему это не понравилось. Кстати говоря, в защиту Соловьева могу сказать, что у человека есть совесть на самом деле. 13–14 июля у него началась активная писанина в мой адрес, оскорбления, он меня как только не называл, и идиотом, и бандеровской тварью, мразью, геем. Но у него есть совесть, у него внутренний конфликт. Он понимает, что он несет эту пропаганду и что его тыкают носом в его же дерьмо. Естественно, его это бесит. Если Киселев откровенно человек без совести, то у Соловьева совесть есть. Ему это не нравится, потому что его конкретно уличают во лжи: ты говоришь это, а сам делаешь совершенно противоположное. Ты говоришь: давайте запретим выезд какому-нибудь депутату за границу, раз он запрещает россиянам. А я ему пишу: а давайте Соловьеву запретим выезд в Италию. Он говорит: давайте бороться с коррупцией. В то же время защищает Сердюкова. Когда человек с его социальным статусом, который получил орден Александра Невского и снял фильм "Президент", начинает такие оскорбления писать в твиттере – это, мягко говоря, очень низко.

– Вас не только Соловьев забанил в твиттере, но и многие другие пропагандисты…

– Владимир Маркин, начальник пресс-службы Следственного комитета. Арам Ашотович ("Лайфньюс") и его сынок, который свалил в США. Всякие Сидякины-депутаты. Короче говоря, эта категория пропагандонов, которая любит говорить одно, а по факту делает другое. Вот, например, депутат Дегтярев из ЛДПР надел футболочку "Не смешите мои "Искандеры". Ха-ха-ха, хорошо, вопросов нет, посмеялись. Прошел год, он с жалостным видом на "Лайфньюсе": как же так, меня не пускают в Евросоюз, там соревнования, я буду жаловаться в ЕСПЧ. И параллельно новость, что Конституционный суд хочет отказаться от исполнения решений ЕСПЧ, если они не в пользу России. Таким людям не место во власти на самом деле, нужно быть последовательным. Если ты говоришь о патриотизме, "Крым наш", так ты на своем примере покажи: поезжай в Крым, отдохни там, сними видео о том, какой ты счастливый. Зачем тебе в Евросоюз ехать? Ах да, Соловьев же сказал, что патриотизм – это не подписка о невыезде.

– Вы ему посоветовали поехать в Крым и поесть червей с лопаты…

– У нас же российские ученые предложили дождевыми червями питаться людям. Власть систематически, целенаправленно унижает россиян. Блины с лопаты, вафли, колбаса с сосисками с неба, теперь россияне шарахаются по мусоркам, собирая недодавленные бульдозером продукты.

Я в интернете пытался найти фото, как кормят свиней с лопаты. Написал: "кормят свиней с лопаты". Я ни одной фотографии не нашел, везде вышли ставропольские фотографии, где россиян кормят с лопаты. Соловьев говорит людям: "Представься, мразь". А потом в своем радиоэфире оправдывается: вот, кто-то любит сфотографироваться на фоне трупов, выкладывать это в интернет, а потом заявляет, что мы анонимы и это все из интернета. А он им: "Представься, мразь", потому что за свои слова надо отвечать. Раз уж он заявил, что это мерзко, характерно для мрази фотографироваться на фоне трупов и радоваться этому, о'кей, Соловьев, давай по чесноку. Есть у Кремля такой садист, нацист, террорист, живодер Алексей Мильчаков, воюющий в ЛНР, командир отряда "Русич". Что мы видим на его фотографиях? В детстве отрезал головы собакам. Фотографировался с нацистской символикой на фоне убитых солдат. Отрезает уши солдатам ВСУ. Но Соловьев про него ничего не говорит. А потом этот нацист-садист дает интервью на "Лайфньюсе" в качестве эксперта. Это дикость какая-то. Беспринципные кремлевские СМИ любого самого конченого негодяя и злодея могут сделать национальным героем, при этом настоящих героев они умышленно игнорируют. Это деградация сознания и подмена понятий. Россия страна Зазеркалья, здесь принято говорить: свобода – это рабство, чем нам хуже – тем нам лучше. Я, конечно, глубоко разочаровался не только в системе МВД, в государстве, но и в целом в стране. Потому что чем больше цепь событий развивается, все эти лодки, Бесланы, "Норд-Осты", взрывы домов, падающие дома, самолеты, ракеты, глохнущие танки, культ победобесия, захват Крыма, война в Донбассе, сбитый "Боинг", трибуналы, часы всякие, коррупция, тем больше возникает отторжение от всего этого сумасшествия, отторжения от этого сюра и бреда, отторжение от страны. Я не хочу быть гражданином России. При первой же возможности откажусь от гражданства. Лучше вообще апатридом быть, чем быть гражданином страны-агрессора.

– Уничтожение продуктов сейчас…

– Это варварство. Уничтожать продукты во время кризиса, когда россиянам нечего есть, когда 19 стариков во Владимире заморили голодом, а одна старушка умерла, это самый натуральный фашизм. Подобная деятельность, как у меня, ничего не требовала от государства, единственная просьба к государству у меня была – просто мне не мешать, дать свободу людям, которые хотят приносить пользу. Ловить пьяных водителей за рулем – это абсолютная польза, здесь не поспоришь. И в этой стране подобная деятельность не оценивается, это неблагодарное занятие. Страна живет не по законам, а по понятиям. Со временем наша телевизионная пропаганда может и педофилию в ранг героизма возвести. Я даже не сомневаюсь, что люди начнут говорить: да, это хорошо. К этому постепенно готовят, так же, как готовили к пропаганде про фашистскую хунту, бандеровцев в Украине. Все это делается мягко, постепенно, учитывая менталитет россиян, чтобы они постепенно начали в это верить.