В Великобритании опубликована книга профессора принстонской Школы исторических исследований Джонатана Хэслама "Близкие и далекие соседи. Новая история советской разведки". На основе недавно рассекреченных архивных материалов в книге рассказывается о работе советской разведки, начиная с 1917 года и до окончания холодной войны.

В качестве эпиграфа профессор Хэслам выбрал русскую пословицу "У страха глаза велики". В ней отразился один из психологических эффектов страха: обуреваемый страхом человек обычно преувеличивает опасность или видит ее там, где ее нет. По мнению автора книги, страх – ключевое слово для объяснения стратегии советской разведки, которую всегда охватывал страх перед мнимым "кольцом врагов", постоянным "вражеским окружением", порождавшими огромное преувеличение опасности, которой якобы подвергается Советский Союз. Это преувеличение достигло параноидальной истерии при Сталине, вызвав невиданную в истории агрессивную шпиономанию. ВЧК, ОГПУ, НКВД, КГБ были задуманы как форпосты борьбы прифронтового государства с сонмом злобных и враждебных сил Запада. Анализируя методы и тактику советской разведки, начиная с ВЧК и заканчивая спецслужбами разваливающегося Советского Союза, британский историк называет ее звездным часом десятилетие с 1934 по 1944 год, на которое, в частности, приходится вербовка легендарной Кембриджской пятерки советских агентов. Этот успех, по мнению профессора Хэслама, был подготовлен одним из основоположников советской внешней разведки, Артуром Артузовым, возглавлявшим иностранный отдел ВЧК, которого автор книги считает самым талантливым советским разведчиком; впоследствии он был ликвидирован Сталиным. В книге подробно рассказывается о разнообразных методах вербовки агентуры в западных странах, о чистках и репрессиях в советской разведке и уничтожении ее иностранных резидентов в 30-е годы, о крупнейших советских разведчиках и знаменитых перебежчиках, о роли Сталина в создании атмосферы шпиономании, о том, что же отличает разведку Советской России от разведок стран Запада – географически столь близких соседей, но столь далеких и несовместимых идеологически. Советская разведка была создана в 1920 году в виде иностранного отдела ВЧК. Была ли она образована большевиками на пустом месте или же опыт царской разведки был при этом все же использован? В интервью Радио Свобода профессор Хэслам поясняет:

Embed share

Джонатан Хэслам в программе "Культурный дневник"

by Радио Свобода

Embed share

Текст скопирван

The URL has been copied to your clipboard

---

No media source currently available

0:00 0:28:51 0:00

Скачать медиафайл

• 64 kbps | MP3

Pop-out player

– Опыт царской разведки был важен главным образом для контрразведки первых лет советской власти, когда Артузов, Менжинский и Дзержинский проводили операцию "Трест", создавая ловушку для белой эмиграции. Эмигрантам успешно внушалось, что в Советской России якобы существует разветвленная контрреволюционная организация, которая нуждается в пополнении и информации из-за рубежа. Тогда главе советской контрразведки Артуру Артузову очень пригодился опыт царской охранки. Что касается внешней разведки, то здесь большевики начинали практически с нуля, особенно это касалось шифровального дела, криптографии, поскольку никто из царских экспертов в этой области не перешел на сторону большевистского режима.

– Действительно ли советская разведка в сталинские времена была крупнейшей в мире?

– Да, конечно. Но здесь нужно отделять внешнюю разведку от тайной политической полиции, которая всегда была намного крупнее. Обе они входили в единую структуру ВЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ, и лишь после падения советской власти произошло их формальное разделение на две самостоятельные организации. Но советская внешняя разведка и до Второй мировой войны, и сразу после нее была несопоставимо крупнее западных разведок. Я не упоминаю ГРУ – работа на территории СССР никогда не входила в его функции; это была вторая по величине советская внешняя разведка. У этих ведомств никогда не было проблем с финансированием, на внешнюю разведку всегда расходовались огромные деньги.

– В чем, на ваш взгляд, основное отличие советской разведки от западных?

– Советская разведка была уникальной во многих отношениях. Прежде всего это был инструмент репрессивного тоталитарного режима, страдавшего шпиономанией и параноидальным страхом перед мнимым "кольцом врагов". Кроме того, от западных разведок ее отличал размер бюджета и способ финансирования. На Западе объем финансирования разведок привязывался к степени иностранной угрозы. Во время Второй мировой войны и в эпоху холодной войны западные разведки очень неплохо финансировались, но в мирное время, как правило, испытывали хроническое недофинансирование. В отличие от Советской России, на Западе разведка никогда не была приоритетной частью внешней политики. Так что КГБ и ГРУ всегда выгадывали от царившей в СССР ксенофобии и перманентной паранойи по поводу "вражеского окружения".

– Вы пишете: "Русские всегда были намного успешнее в контрразведке, чем во внешней разведке". Что заставляет вас так думать?

– На это жаловались многие советские перебежчики, такие как Олег Гордиевский. В их работах о советской разведке и мемуарах постоянно это подчеркивалось. В книге я рассказываю о деятельности главы контрразведки ВЧК, а затем начальника иностранного отдела ОГПУ Артура Артузова и его команды в качестве доказательства, что в межвоенный период самые одаренные советские разведчики служили именно в контрразведке. Внешняя разведка очень отставала от контрразведки. Успехи к ней пришли тогда, когда Артузов и две тысячи его сотрудников по непосредственному приказу Сталина перешли на работу во внешнюю разведку, которая терпела в то время серьезные неудачи. В частности, с этим я связываю и последовавшие успехи с вербовкой Кембриджской пятерки в 30-е годы – Филби, Бёрджесса, Бланта и других. Советская внешняя разведка своими успехами в довоенные и послевоенные годы во многом обязана бывшим сотрудникам контрразведки.

– А чем вы объясняете, что советская разведка столь успешно вербовала агентов на Западе, особенно в 30–50-е годы? Причем намного успешней, чем западные разведки в СССР.

– Этот успех был обусловлен двумя факторами. Первый – блестящая пропагандистская машина, которая была у Советского Союза. В 60-е и 70-е годы она уже не работала столь успешно, поскольку к тому времени мир уже знал о Большом терроре и ГУЛАГе. Но в 30-е годы эта машина очень успешно себя проявила, и очень многие на Западе стали жертвами советской пропаганды. К тому же в то время на Западе бушевал экономический кризис – Великая депрессия, массовая безработица, казалось, что капитализм не работает и мир в тупике. И все это происходило на фоне быстрой и мощной индустриализации Советского Союза. В те годы люди на Западе задумывались над предлагавшимся коммунистами и социалистами решением проблем. Это подводит нас ко второму фактору – талантливым сотрудникам советской разведки, служившим в 20-е и 30-е годы под командой Артузова. Это были прекрасно образованные, знающие иностранные языки, обаятельные, но абсолютно безжалостные идеалисты-фанатики. Почти все они погибли во время Большого террора, и в дальнейшем у советской разведки уже не было кадров такого уровня. Кстати, среди них было очень много людей нерусского происхождения; к примеру, Артузов был итальянцем, он родился в Швейцарии, его настоящая фамилия Фраучи. И когда Филби и его соратники по Кембриджской пятерке бежали в Советский Союз, познакомились с реальным социализмом и разочаровались в нем, было слишком поздно. Все очень просто: они обманулись и были обмануты.

– Кембриджской пятерке вы уделили обширную главу. Можно ли назвать их вербовку "звездным часом" советской разведки?

– Важность вербовки Кембриджской пятерки признал сам Сталин, когда назвал этих агентов "подлинными друзьями". Эти люди не были агентами в общепринятом смысле – они не получали вознаграждения и работали бесплатно. Это были "солдаты революции", как им самим нравилось себя называть. Конечно, "пятерка" была крупнейшим достижением советской разведки за всю ее историю. Такого уровня секретную информацию, которую добывали Филби, Бёрджесс, Маклин, Блант и Кернкросс, русским впоследствии уже не приходилось получать. Они поставляли сверхсекретную информацию о работе британской и американской разведок, о вооруженных силах Британии и США, о деятельности европейской дипломатии 30–40-х годов. Сравнивая их с людьми их поколения, можно сказать, что они выделялись не только умом и образованностью, но и неколебимой преданностью сталинскому режиму. Они были мотивированы лишь идейными соображениями. Поразительно, что благодаря этой пятерке агентов государственные секреты, неизвестные британской и американской публике, были открытой книгой для Сталина и Кремля.

– Вы пишете, что соперничество между КГБ и ГРУ не всегда было на пользу делу. Насколько это сказывалось на эффективности советской разведки?

– Да, это должно было привести и приводило к определенной неэффективности, когда две соперничающие организации параллельно проводили операции в одной стране или регионе. Распылялись силы и ресурсы. Это было особенно очевидно на Ближнем Востоке, где у ГРУ было значительное преимущество. При этом нужно помнить, что партия использовала сотрудников КГБ для проникновения в структуры ГРУ, чтобы контролировать военных. Многие члены руководства ГРУ были действующими офицерами КГБ. Партия не очень-то доверяла военным, которые всегда жестко контролировались. Надо сказать, что ГРУ не было столь же эффективно, как внешняя разведка КГБ. Возможно, здесь сказывалась узость задач, стоявших перед ГРУ, ведь оно подчинялось даже не министру обороны, а непосредственно Генеральному штабу. Анализом полученной разведывательной информации занимался Генштаб, и уже после этого она предоставлялась министру обороны и политбюро. Очень часто эта информация искажалась и ложно интерпретировалась, поскольку военные были заинтересованы в увеличении военного бюджета. С этой целью они преувеличивали иностранную военную угрозу. Если бы Советский Союз полагался только на ГРУ при анализе военной мощи своих предполагаемых противников, его экономика была бы в еще более плачевном состоянии. Правда, благодаря внешней разведке КГБ информацию ГРУ удавалось сбалансировать – особенно начиная с 70-х годов. Однако, на мой взгляд, эта коррекция была недостаточной.

– Вы отмечаете, что советская разведка значительно отставала от западных в криптографии, в разработке шифровальных систем. Почему?

– Это отставание во многом объясняется позицией большевистского, а позднее и советского руководства. У Ленина были собственные и довольно странные представления о криптографии. Находясь в подполье, он широко пользовался зашифрованными сообщениями, не подозревая, что царская Охранка расшифровала используемые им шифры и читала его письма и директивы. При Сталине шифровальным делом руководил чекист Глеб Бокий – старый большевик, которого Сталин очень недолюбливал и с подозрением и неприязнью относился ко всему, что от него исходило. Как и все, кто вызывал у очень подозрительного Сталина недоверие и неприязнь, Бокий был расстрелян во время Большого террора как враг народа. Это, так сказать, "субъективный фактор" отставания. В деятельности внешней разведки Сталин отдавал предпочтение "живому" агентурному шпионажу, в котором задействованы специально подготовленные агенты. Он вообще с большим подозрением относился к работе "высоколобых" экспертов-криптографов и шифровальщиков. К тому же этим поначалу в ЧК занимались образованные, но классово чуждые эксперты. Правда, после успехов англичан во время войны в расшифровке немецких шифров и разгадке работы их шифровальных машин "Энигма" и "Лоренц" Сталин изменил свое отношение к криптографии и решил серьезнее отнестись к разработке шифровальных систем. Но это решение было принято только в 1948 или 1949 году – слишком поздно, чтобы наверстать упущенное.

– Мне показалось преувеличением ваше утверждение, что Советский Союз не победил бы во Второй мировой войне, не получая от англичан расшифровок немецких секретных планов и приказов...

– Шифровальные отделы советской внешней разведки страдали из-за нехватки квалифицированных кадров (довоенные кадры были репрессированы, а математиков –выпускников вузов начали принимать туда буквально за несколько месяцев до войны). Советские шифровальщики не имели доступа к западным разработкам в этой области, и разведка полностью зависела от своих выдающихся агентов в Лондоне. Ирония состояла в том, что Сталин в большей мере, чем сами англичане, вынужден был полагаться во время войны на информацию о немецких планах, получаемую от союзного британского правительства. К этому добавлялась и секретная информация, поступавшая от внедренных в британскую разведку советских агентов вроде Кима Филби. Внушительные успехи Красной Армии во время баталий 1943 года во многом объясняются получением из Англии секретной информации о немецких намерениях и передвижениях. Конечно, я не исключаю, что Советский Союз в конце концов победил бы Германию и без этой информации, но это наверняка было бы куплено вдвое, а то и втрое большим числом жизней.

– Насколько оправданны утверждения, что без получения западной секретной научной информации и промышленного шпионажа Советский Союз не смог бы создать атомную бомбу?

– Абсолютно оправданны. Русские с этим прекрасно справились, хотя на Западе полагали, что СССР способен создать атомную бомбу самое раннее к 1955 году. Советский Союз не смог бы взорвать атомную бомбу в конце августа 1949 года без секретной информации, которую ему передали такие ученые, как Клаус Фукс в Англии, а также агенты в США и Канаде. Надо сказать, что шпионаж был очень важен в то время для сохранения сталинского режима. Американцы и англичане прекрасно это понимали. Именно создание русскими атомного оружия с помощью промышленного шпионажа привело к паритету сил во время холодной войны. Говоря это, я вовсе не хочу принизить советских ученых-атомщиков. Они сделали все возможное для создания атомной бомбы, но им долго не разрешалось работать над созданием атомного оружия, в то время когда в США и Британии его разработка шла полным ходом. Так что неудивительно, что они отстали.

– И тем не менее вы подчеркиваете, что при всем огромном масштабе советского промышленного шпионажа технологическое отставание Советского Союза от Запада было поразительным...

– Масштаб советского промышленного, технологического шпионажа на Западе был феноменальным. Советским агентам удавалось заполучить документацию многих американских электронных и военных разработок, однако это мало помогло ликвидировать технологическое отставание советского военно-промышленного комплекса. К примеру, между производством компьютеров в США и советской электронной промышленностью была пропасть. Создание к 1976 году таких суперкомпьютеров, как Cray 1A, а затем процессора IBM 3033 позволило американцам выйти на новые рубежи в криптографии и расшифровывать самые изощренные советские коды и шифры. Прошло много времени, прежде чем советская промышленность смогла хотя бы частично приблизиться к западному уровню. Однако в этом соревновании выяснилась одна простая вещь: можно украсть сколько угодно технических секретов, но при их воспроизводстве в СССР невозможно было получить американские аналоги – тотальное технологическое отставание советской промышленности не позволяло использовать необходимые составляющие. Характерный пример из области авиации. Когда президент Рейган и его министр обороны Каспар Уайнбергер объявили в 80-е годы создание в Советском Союзе нового многоцелевого истребителя "Сухой" угрозой для национальной безопасности США, выяснилось, что его электронная "начинка" – вчерашний день американского ВПК. А когда в 1976 году советский пилот угнал новейший МиГ-25 в Японию, американцы не могли поверить глазам: оказалось, что русские использовали технические разработки, которые на Западе устарели еще в 50-е годы. Так что выходом из положения могло быть лишь создание собственной высокотехнологичной индустрии. Технологическая зависимость Советского Союза от Запада была негативным, а не положительным явлением.

– Вы высоко отзываетесь о работавших на Западе под дипломатическим прикрытием агентах КГБ, отмечая, что "советской разведке удавалось рекрутировать лучшие и наиболее амбициозные умы советской молодежи". Что дает вам основания это утверждать?

– Это была организация, которая привлекала в советское время многих талантливых людей. Если вы жили в 60-е годы в Советском Союзе, вас неизбежно привлекал Запад. В то время в Москве и Петербурге было уже немало западных туристов, всегда хорошо одетых, и люди уже понимали, что им лгали относительно уровня жизни на Западе и всего, что там происходит. КГБ, как и дипломатический корпус, и международные торговые организации, в то время многими воспринимались как окна в западный мир, как возможность поездок на Запад. Все это происходило на фоне тотального советского дефицита. Это давало возможность значительно улучшить уровень жизни. Кроме того, поездки на Запад были знаком привилегированности, избранности. Это привлекало немало амбициозных и талантливых молодых людей. Не хочу сказать, что советская талантливая молодежь была сосредоточена тогда только во внешней разведке. Но такую концентрацию талантливой и амбициозной молодежи трудно было встретить в какой-то другой сфере деятельности, за исключением, может быть, модной в то время теоретической физики и в исследовательских институтах ВПК, где зарплата тоже была выше средней, но работа там исключала возможность поездок за границу. Однако заграничные поездки были важнейшим приоритетом и мечтой тогдашней советской молодежи. Так что для стремления получить работу в разведке это было более важным мотивом, чем патриотизм. Поэтому неслучайно, что руководство КГБ в целом состояло из более профессиональных и образованных людей, чем партийная номенклатура.

– Честно говоря, меня несколько озадачил такой пассаж в вашей книге: "Подлинной иронией выглядит факт, что КГБ и ГРУ никогда не были более эффективны, чем во время начала развала Советского Союза в конце 80-х". Что вас побудило сделать такой вывод?

– Когда Юрий Андропов возглавил КГБ в 1967 году, он много сделал для его профессионализации, превратив в очень эффективный инструмент. Ему, конечно, так и не удалось создать организацию, которую он хотел создать, – в которой бы работали люди типа Кима Филби. Но, тем не менее, это была очень эффективная организация. Обратите внимание на то, что в то время происходило в Советском Союзе. Поделюсь собственным опытом. Когда я был там в 70-е годы и жил в отеле, то, если ваш телефон перестал работать и вы сообщили об этом портье, его починили бы через десять минут. Но если испортился ваш унитаз, его починки вам пришлось бы ждать две недели. О чем это говорит? О том, что приоритетом служило все, связанное с коммуникацией, прослушкой и разведкой, и что именно эти сферы привлекали лучшие кадры. Нужно еще учесть, что в это время на Западе менялась социальная атмосфера. Этот период совпал с американским поражением во вьетнамской войне, студенческими бунтами, отголосками контркультурной революции. Американская и европейская молодежь теряла веру в либеральные ценности. Это вымостило дорогу повсеместному цинизму, коррупции, усилению активности леворадикальных террористических организаций вроде Красных бригад. У утративших моральные и политические ориентиры западных обывателей появлялись циничные мысли: "Почему бы не поработать на деньги на Советский Союз?" Понятно, что русские активно начали ловить рыбу в мутной воде. Улов был неплохой. Но это уже не были бескорыстные агенты-идеалисты, как в случае с Кембриджской пятеркой. Плохие времена для Запада, но период новых возможностей для Советского Союза.

– Значит ли это, что после дискредитации советского режима, вся правда о котором стала известна на Западе, вербовка агентов советской разведкой по идейным соображениям, как в 20–30-е годы, стала невозможна? Всё решали деньги?

– Поразительно, как легко можно было вербовать деморализованных, не имеющих политических убеждений наивных людей, да еще испытывавших неприязнь к собственному правительству. Нужно учитывать, что в то время, во время холодной войны, в Британии были расположены многочисленные американские аэродромы и военные базы. Многие из них оставались еще со времен войны. Страна в огромной мере подверглась американизации. Отношения с США обострились после того, как в 1956 году Великобритания совместно с Израилем атаковала Египет после закрытия Суэцкого канала, а США заставили ее угрозами прервать наступление на Каир. Это было унизительно. Тогда многие посчитали, что Англия превратилась в "американского пуделя". На это еще накладывались популярные в те времена контролируемые Москвой Движение за ядерное разоружение и Движение сторонников мира. Так что антиамериканизм в то время был очень силен в Британии. Это порождало симпатии к Советскому Союзу, противостоявшему Америке. Моя собственная консервативная тетушка, живущая в Харроу, кстати, сторонница Маргарет Тэтчер, не могла слышать слова плохого о русских из-за Сталинграда. Такой была ее позиция. И таких антиамерикански настроенных людей было немало. Конечно, советская разведка уже не могла вербовать агентов, используя идеологические мотивы, но она могла успешно делать это, спекулируя на антиамериканизме. И КГБ очень успешно действовал в этом отношении не только во Франции, но и в Британии.

– Один из поразительных примеров реального существования людей, о которых вы рассказываете и которых Ленин называл "полезными идиотами", можно обнаружить в одной из глав вашей книги, названной "Дело Профьюмо". Вы пишете, что работавшему под дипломатическим прикрытием советскому агенту удалось сфотографировать конфиденциальные документы в кабинете министра обороны, у него в доме, когда его жена оставила его там одного. Как жена министра могла стать невольной помощницей советского шпиона?

– Я бы так не сказал. Просто она была недостаточно политически образована. Жена Джона Профьюмо была актрисой и вряд ли понимала, что делала. Когда помощник военно-морского атташе Евгений Иванов, о котором идет речь, появился в ее окружении, все заговорили о нем, как об обаятельном светском человеке. Никто не подозревал, что это работающий под прикрытием советский шпион. Он особенно выделялся на фоне служивших в советском посольстве нелюдимых и замкнутых дипломатов. Достаточно вспомнить их шефа Андрея Громыко. Иванов вошел в доверие жены министра обороны, которая воспринимала его просто как очаровательного светского приятеля. Да, в этом проявилась ее наивность и неопытность, но, конечно, она и ее друзья должны были понимать, что имеют дело с офицером разведки.

– Если сравнивать советскую разведку с СВР и ФСБ времен Владимира Путина, какое сходство или различие вы бы выделили в их методах работы?

– Методы нынешних СВР и ФСБ по сравнению с методами советской разведки явно деградировали. Кроме того, для офицеров ФСБ сейчас стало нормой работать за рубежом, хотя официально эта служба является организацией контрразведки и должна заниматься внутренними делами. Путин снизил роль ГРУ в российской разведке, сократив ее бюджет, чем практически унизил ее руководство. Значительно снизилось качество зарубежной агентуры по сравнению с советскими временами. Особенно отчетливо это проявилось в разоблачении и высылке из США в 2010 году десяти российских агентов-нелегалов (Анна Чапман и другие), которым так и не удалось заполучить какую-либо секретную стратегическую информацию. Так что налицо резкое ухудшение и методов рекрутирования. Во многом это объясняется снижением интереса к работе в разведке у современной молодежи. Сейчас поездки и даже жизнь за границей перестали быть проблемой. Это лишь вопрос денег. Хорошо образованный, знающий иностранные языки амбициозный молодой человек может сейчас получить хорошо оплачиваемую работу в транснациональной корпорации или за рубежом. Зачем ему усложнять себе жизнь тяготами агента-нелегала? Патриотизм, который мог бы стать мотивацией работы в разведке, невысоко котируется на нынешнем российском рынке труда. Общее снижение качественных показателей у СВР и ФСБ по сравнению с советской разведкой очевидны. И хотя эти организации не назовешь столь же зловещими, как их предшественниц, они перестали быть и столь же успешными.

– В сталинскую эпоху в Советском Союзе существовала оголтелая шпиономания, порожденная параноидальным страхом перед "вражеским окружением". Жертвы политических процессов в то время, как правило, объявлялись иностранными шпионами. Последние годы в России участились случаи обвинений в шпионаже, причем среди арестованных по этому обвинению немало ученых. Чем вы объясняете этот рецидив шпиономании в современной России?

​– Это все рецидивы старых инстинктов. Начавшиеся демократические реформы после революции 1991 года так и не были доведены до конца. Сейчас в России существует явное противодействие их завершению и тенденция к возврату советских ценностей. Более чем семидесятилетняя шпиономания и навязчивая идея "осажденной крепости" не выветриваются так быстро. Возникшая после 91-го года на Западе наивная надежда, что если русские смогут свободно путешествовать и посещать западные страны, то по возвращении домой они захотят сделать свое общество более открытым и более свободным, не оправдалась. Старые комплексы оказались живучи. Такое впечатление, что освободительные и прозападные идеи революции 91-го года не коснулись российской провинции, которая продолжает исповедовать советские представления об окружающем мире. Российская ксенофобия оказалась трудноизлечимой. Возрождаются старые советские мифы о "вражеском окружении", культивируется образ врага, на роль которого определили США. Мне в этой шпионской паранойе видится превращенная форма сталинской теории усиления классовой борьбы при построении социализма, которая оправдывала репрессии и существование "железного занавеса". Нынешний рецидив шпиономании в России – признак ее постепенного превращения в закрытое общество. Единственный выход из этого положения – следование намеченному в начале 90-х русскому пути, означающему дальнейшую демократизацию, а не ее имитацию.