“Ни один будущий президент России не отдаст Крым" –​ так считает бывший канцлер Германии Герхард Шрёдер, до сих пор пользующийся определенным влиянием в Социал-демократической партии, которая входит в правящую ныне “большую” коалицию. А лидер Свободной демократической партии Кристиан Линднер полагает, что аннексию Крыма Россией следует признать если не де-юре, то де-факто. Эти заявления прозвучали незадолго до парламентских выборов в Германии, которые проходят 24 сентября. Однако их наиболее вероятным победителем считается нынешний канцлер, лидер христианских демократов Ангела Меркель, известная достаточно жесткой позицией в отношении политики Кремля.

“Русская” тема, конечно, не была доминирующей в ходе предвыборной кампании. Куда больше немцев волновали иммиграция, планы реформы Евросоюза, вопросы безопасности. Экономика, кстати, в меньшей степени: ее состояние устраивает большинство граждан, и это, по мнению аналитиков, главная причина того, что Христианско-демократический союз Ангелы Меркель (в традиционной связке с “сестринской” баварской партией ХСС) одержал уверенную победу на выборах, опередив главных соперников, социал-демократов, почти на 13 процентов голосов.

Однако едва ли не более заметным результатом выборов, чем победа ХДС, стало третье место правых популистов из партии "Альтернатива для Германии" (Alternative für Deutschland, AfD). У них, по предварительным данным, более 13 процентов голосов. Это первое появление в Бундестаге партии с откровенно националистической и ксенофобской программой. Немецкая пресса считает это следствием мигрантского кризиса 2015 года и политики открытости по отношению к беженцам, провозглашенной тогда Ангелой Меркель.

Однако на рейтингах самой Меркель и ее партии эта ситуация не отразилась. Отчасти из-за удачной экономической конъюнктуры, отчасти потому, что, несмотря на возникшие проблемы, никакой социальной катастрофы, связанной с новоприбывшими, в Германии не произошло. Правда, миграционную политику, учитывая настроения избирателей, правительство несколько ужесточило. Помог и договор Евросоюза с Турцией, ограничивший приток мигрантов через Балканы. Число заявлений с просьбой об убежище в Германии резко пошло вниз: если в 2016 году их было подано около 750 тысяч, то за первое полугодие 2017-го – менее 120 тысяч.

Возможно, из-за в целом спокойной обстановки в стране недавние теледебаты между Ангелой Меркель и ее основным соперником социал-демократом Мартином Шульцем большая часть наблюдателей расценила как откровенно скучные. О внешней политике – если не считать тем, связанных с ЕС и еврозоной, – участники дебатов говорили немного. Тем не менее, сказать, что Россия, Владимир Путин, Крым и война на востоке Украины остались совсем вне фокуса внимания немецких политиков, никак нельзя. Более того, в определенной мере эти темы оказали влияние на предпочтения избирателей – по крайней мере связанных с Россией и постсоветским пространством. А их не так уж мало: выходцы из России составляют, по официальной статистике, 9% всех переселенцев, обосновавшихся в Германии, из Казахстана (там в советские годы жила крупная община этнических немцев) – еще 7%. Значительная часть из них давно получила гражданство ФРГ и пойдет голосовать.

Подробнее о российской теме на выборах в Германии Радио Свобода рассказал немецкий политический аналитик, научный сотрудник киевского Института евроатлантической интеграции Андреас Умланд.

– Накануне выборов в парламент Германии целый ряд немецких политиков выступил с заявлениями о возможности – и даже необходимости – смягчения позиции Берлина по вопросу об аннексии Крыма Россией. Если пророссийские заявления бывшего канцлера Герхарда Шрёдера совсем не новинка, так как этот политик прочно связал свою карьеру с Россией, в частности, “Газпромом” и “Роснефтью”, то вот предложение лидера Свободной демократической партии Кристиана Линднера признать российскую принадлежность Крыма, объявив ее “временным решением на неопределенный срок”, стало неожиданностью. В чем тут причина? Почему ряды так называемых Putin-Versteher (“понимающих Путина”) среди немецких политиков множатся?

– Я бы так резко не выражался. Я не оцениваю это последнее заявление Линднера настолько негативно. Это была просто, наверное, констатация того очевидного факта, что пока путинский режим будет у власти в России, не стоит ожидать возвращения Крыма Украине. Я бы не рассматривал это как некий большой сдвиг в позиции Германии. А звучащие иногда предложения касательно того, что стоило бы смягчить санкции против России, обычно связаны с реальным прогрессом в Донбассе. Если будут, например, сохраняться перемирие и выполняться другие пункты Минских соглашений, то возможно частичное снятие санкций для того, чтобы мотивировать дальнейший прогресс. То есть речь идет скорее о поисках каких-то путей, чтобы в конечном счете урегулировать конфликт.

​– То есть вы не считаете, что немецкие политики, в частности, и члены правительства, такие как министр иностранных дел Зигмар Габриэль, находятся под определенным давлением со стороны бизнес-сообщества Германии, которое заинтересовано в возвращении полноценных экономических связей с Россией?

– Да, конечно, есть это давление, но оно было с самого начала. В принципе там мало что изменилось. В этом году пока что данные по торговому обороту между Германией и Россией выглядят довольно хорошо. На самом деле санкции, которые были введены, не сыграли уж очень большой роли. Если говорить обо всех этих политических заявлениях, звучащих в Германии, то я скорее их рассматриваю как результат того, что предыдущая политика не привела к особому прогрессу. Так что сейчас разные политики ищут пути к тому, чтобы хотя бы было достигнуто прочное перемирие и некая стабилизация в Донбассе.

– Если ХДС канцлера Меркель выиграет выборы, а это очень вероятно, то ее позиция в силу того, что, как вы говорите, прежняя политика в отношении России не привела к каким-то большим успехам, может серьезно измениться?

– Не думаю. Меркель останется, видимо, канцлером. Скорее всего, будет сохранена “большая” коалиция с социал-демократами. Может быть, поменяется министр иностранных дел: может уйти Зигмар Габриэль и, вероятно, Мартин Шульц займет его место. Другой вариант – коалиция с либералами (Свободная демократическая партия) и “зелеными”. В этом случае можно ожидать некоторого ужесточения немецкой политики на российском направлении – если либералы получат министерство иностранных дел. Потому что, несмотря на последние высказывания Линднера, они все-таки более жестко настроены в отношении путинского режима, нарушений международного права и так далее. В общем, я не думаю, что будет существенное смягчение позиции Германии по украинскому кризису. Но будет поиск каких-то промежуточных шагов, чтобы хотя бы заморозить конфликт в Донбассе.

– То есть, как принято говорить в таких случаях, мяч на стороне России и ее руководства, а не на стороне Германии?

– Да, я не думаю, что Запад и, в частности, Германия будут менять коренным образом свою позицию. Отмена санкций без серьезных результатов была бы потерей лица для Европейского союза. Сейчас от России требуется некий существенный шаг, тогда, наверное, могут какие-то санкции убрать, будет некая дорожная карта для дальнейшего решения донбасского конфликта и постепенной отмены санкций. Хотя это в чем-то противоречит изначальной позиции Евросоюза, ведь летом 2014 года в резолюции Европейского совета говорилось, что санкции могут быть сняты, только когда Донбасс опять будет под контролем Украины.

– Последнее предложение, прозвучавшее из уст Владимира Путина, касается размещения в Донбассе международных миротворцев. Как его восприняли в Германии, особенно учитывая предвыборную атмосферу? Как предложение серьезное, от которого следует отталкиваться и как-то дальше развивать, или как очередную уловку Москвы?

– Была двойственная реакция. В том смысле, что есть надежда, что теперь возможен какой-то сдвиг, что Москва делает хоть какое-то предложение по Донбассу. Но, тем не менее, большинство комментаторов сразу же поняли, что это лишь символический шаг, и он коренным образом отличается от того, что раньше предлагала Украина. А именно: поставить всю оккупированную территорию под контроль временной администрации ООН и соответствующей миротворческой, наверное, тяжеловооруженной миссии. Это позиция Украины: ввести туда полноценную миротворческую миссию, как это было, скажем, в Восточной Славонии в середине 90-х, во время войн в бывшей Югославии. Чтобы контроль временно перешел в руки международной администрации. Этого пока, видимо, Кремль не хочет.

​– Если говорить в целом, то для немцев конфликт между Россией и Украиной, вообще всё, что происходит на восток от них, но достаточно далеко на восток, – насколько это большая предвыборная тема?

– К сожалению, в последние месяцы этот конфликт и даже сама Россия ушли на второй план, потому что есть очень много конкурирующих тем: Брекзит, беженцы, отношения с Турцией, отношения с США. Но я бы проводил различие между широкой общественностью, в среде которой действительно другие темы преобладают, и политической и интеллектуальной элитой, где все-таки есть довольно большой круг людей, которые продолжают интересоваться Украиной, которых волнует этот конфликт, и они стремятся к его решению. Я думаю, это другая ситуация, чем, скажем, до 2014 года, когда Украина была вообще не очень большой темой в европейской политике.

– Каково на данный момент состояние отношений между Украиной и Германией? Если в наличии в Германии российского политического, делового лобби не приходится сомневаться, то есть ли какое-то свое лобби в немецких “верхах” у Украины?

– Да, я бы сказал, что такое лобби есть. Это в основном политики, дипломаты, журналисты, интеллектуалы, которые интересуются мировой политикой, понимают всю ту игру, которую Россия ведет с Украиной и Европейским союзом. Но это, конечно, не такое лобби, как у России, которое держится на экономической базе. Например, в Восточном комитете германской экономики доминирует интерес к России, а не к Украине. Торговые и другие отношения между Украиной и Германией пока крошечные. В основном всё держится на идеализме в том, что касается мотивов проукраинского лобби. Тем не менее, я думаю, во всех больших партиях, может быть за исключением Левой партии, есть проукраински настроенные политики.

Embed share

Борьба за голоса русскоязычных граждан в Германии

Embed share

Текст скопирван

---

width px height px

---

The URL has been copied to your clipboard

No media source currently available

0:00 0:04:00 0:00

– Вернемся к теме выборов. Часто говорят в последнее время о факторе русскоязычных избирателей в Германии. Многие СМИ отмечают, что среди них распространены прокремлевские настроения и сильна поддержка правых популистов, в первую очередь “Альтернативы для Германии”. На ваш взгляд, эта группа избирателей окажет заметное влияние на исход выборов?

– Я боюсь, что они окажут влияние, электоральная активность среди них будет высокая. Конечно, есть и другие эмигранты из бывшего Советского Союза, которые придерживаются иных взглядов, видят некоторую связь между своей собственной эмиграцией и сегодняшним путинским режимом. Но это меньшинство, а большинство все-таки, видимо, под влиянием российского телевидения, которое доступно в Германии, будет, наверное, в значительной мере голосовать за “Альтернативу”. Это связано с беженцами с Ближнего Востока и неприязнью к ним со стороны многих русскоязычных избирателей – в том числе вызванной тем, что возникает некая конкуренция между сегодняшними беженцами и эмигрантами из бывшего Советского Союза. Ну и мировоззренческое сходство между частью “русских немцев” и популистскими политиками есть, – говорит политолог Андреас Умланд.

Подробнее о том, как работала накануне выборов с русскоязычными избирателями в Германии российская пропаганда, корреспонденту Радио Свобода Андрею Шароградскому рассказал один из создателей “Форума русскоязычных европейцев в Германии”, социолог и политолог Игорь Эйдман.

– Насколько, на ваш взгляд, активны сейчас русскоязычные СМИ в Германии, как они освещают кампанию перед выборами в Бундестаг?

– Наиболее популярные среди русскоязычного населения средства массовой информации – это российские федеральные каналы, как и в самой России. Они не первый год ведут довольно массированную антизападную, антиевропейскую информационную кампанию, разжигают истерию вокруг количества беженцев, вокруг так называемой исламизации Европы и так далее. Все это работает на рост рейтинга “Альтернативы для Германии”, ксенофобской, антимигрантской партии, которая, кстати, ведет очень целенаправленную и достаточно мощную кампанию именно среди русскоязычных. Она выпускает специально для них рекламную продукцию, видеоролики. Более того, она провела не так давно съезд для российских немцев в Германии, в котором участвовали представители различных мелких пропутинских организаций, русскоязычных. Недавно была зафиксирована совершенно уникальная история. На обычном телеканале российском, на Первом канале, шла новая версия "Пусть говорят", уже без Андрея Малахова, и там вдруг совершенно неожиданно была, правда, очень коротко показана предвыборная реклама AfD. Это просто незаконно, по всей видимости.

– Но это, видимо, была международная версия Первого канала, может быть, они имеют право такую рекламу выставлять?

– Это была международная версия, но это было не в рекламном блоке, это было прямо – это зафиксировали наши русскоязычные активисты, которые живут в Германии, – в самой программе, там вдруг возникла картинка – выборы в Бундестаг, голосуйте за AfD, примерно так.

– Какая часть русскоязычного населения Германии подвержена этим, на ваш взгляд, пропагандистским атакам? Какой процент смотрит Первый канал? Речь ведь идет о жителях Германии, которые, по идее, должны были бы ассимилироваться и знать немецкий язык, и лучше ориентироваться, может быть, в местной прессе, в местных телеканалах, чем в российских.

– Точной информации, конечно, нет, целенаправленных, долгосрочных социологических опросов среди русскоязычных не ведется. Есть только отдельные попытки. Поэтому судить сложно. Но, по общей оценке, российские телеканалы смотрят по преимуществу все-таки представители старшего и в меньшей степени среднего поколения. Молодежь, конечно, более интегрирована, и если они и смотрят телевидение, то скорее немецкое, – отмечает Игорь Эйдман.

Что ждет немцев, “коренных” и приезжих, после выборов? По мнению политического аналитика Леопольда Трауготта, – непростые переговоры о формировании новой правящей коалиции. Наиболее вероятных вариантов в случае победы партии Ангелы Меркель три. Первый – продолжение сотрудничества с социал-демократами, однако уже в первые часы после завершения голосования СДПГ, набравшая лишь 20 процентов голосов (один из худших результатов в ее истории), заявила, что в новую коалицию с ХДС/ХСС не пойдет. Второй – коалиция со свободными демократами (она существовала во второй канцлерский срок Меркель). Третий – так называемая “ямайка”, черно-желто-зеленая (цвета этих партий и флага Ямайки) коалиция христианских, свободных демократов и “зеленых”. Во всех трех случаях, полагает Трауготт, потенциальные партнеры будут добиваться от победителей серьезных уступок. Ведь у ХДС репутация “пожирателя коалиционных партнеров”: после сотрудничества с партией Ангелы Меркель рейтинги и либералов, и социал-демократов резко пошли вниз. Впрочем, у канцлера большой опыт убеждения несговорчивых – иначе она не продержалась бы у власти 12 лет и не претендовала бы сейчас с такой уверенностью еще на четыре.

Впрочем, благостная предвыборная картина в Германии, где ожидается триумф партий, находящихся чуть справа и слева от центра, "разбавляется" тем фактом, что две антисистемные силы – AfD и Левая партия – в сумме набрали более 20% голосов. Ангеле Меркель неизбежно придется учитывать настроения и этой части электората.