Миллионы людей прошли через жернова сталинской военной контрразведки СМЕРШ. Была создана изощренная система слежения в тылу и на фронте, а после завершения Второй мировой войны СМЕРШ занимался политическим террором в странах, где установились лояльные к СССР режимы. Сотни тысяч советских граждан и иностранцев были арестованы, десятки тысяч убиты. Как заметил Леонид Гозман, "у СМЕРШ не было красивой формы, но это, пожалуй, единственное их отличие от войск СС".

О том, как искали шпионов в армии, рассказывает юрист М. Делаграмматик:

"Начальник Особого отдела НКВД корпуса, высокий и плотный человек, заходил в камеру, где находились военнослужащие, подлежащие проверке (освобожденные или бежавшие из плена, бывшие в окружении, партизаны), выбирал и уводил какого-либо слабого или боязливого бойца, применял к нему свои огромные кулачищи и получал таким образом признание в шпионаже. Дальше несчастного ожидало мучительное следствие, трибунал и казнь. В войну наш солдат оказался между двумя огнями: врагом внешним и – большевистской репрессивной машиной, свирепствовавшей не только в тылу, но и прямо на фронте и в прифронтовых районах кровожадно выискивавшей себе все новые и новые жертвы".

Во время войны трибуналы осудили более 2,5 млн советских граждан. Из них 472 000 были осуждены за "контрреволюционную деятельность" и 217 000 расстреляны. Смертные приговоры, как правило, исполнялись перед строем солдат сотрудником Особого отдела (позже СМЕРШа) или взводом красноармейцев. Для сравнения: британские военные трибуналы приговорили к смерти 40 военнослужащих, французские – 102, американские – 146. Немецкие трибуналы приговорили к смерти 30 000 военнослужащих, и примерно такое же количество немецких дезертиров было расстреляно в конце войны без суда и следствия – в основном военнослужащими частей СС и военной жандармерии.

В 1951 году жертвой репрессий стал и Виктор Абакумов, начальник СМЕРШа, впоследствии министр государственной безопасности СССР. Его жестоко пытали, требовали сознаться в измене и организации сионистского заговора в органах безопасности, но он не признал себя виновным и был казнен в 1954 году, после смерти Сталина. В своих жалобах в ЦК Абакумов, сам охотно избивавший заключенных дубинкой, писал, что к нему применяли пытки, о которых он прежде не подозревал: например, камеру с искусственным холодом.

Самая известная жертва СМЕРШа – спасший десятки тысяч венгерских евреев шведский дипломат Рауль Валленберг, арестованный в январе 1945 года в Будапеште и, по-видимому, убитый в июле 1947 года в Москве по приказу Сталина. Памятники Валленбергу стоят во многих городах мира, в том числе и в Москве, но многие обстоятельства его ареста, пребывания в советских тюрьмах и смерти остаются непроясненными, несмотря на многолетнюю работу исследователей. Причина – категорическое нежелание ФСБ показывать семье Валленберга и ее доверенным лицам оригиналы документов, хранящихся в архивах госбезопасности. В июле 2017 года, когда со дня предполагаемого убийства Валленберга прошло 70 лет, его племянница подала в суд на ФСБ.

"Семья Рауля в течение более семи десятилетий пыталась выяснить, что с ним случилось. В последние годы стало очевидным, что в российских архивах содержатся документы, имеющие прямое отношение к судьбе Рауля, однако ни членам его семьи, ни независимым экспертам не была предоставлена возможность ознакомиться с ними. Очевидно, что если бы доступ к оригиналам этой документации был предоставлен, дело Валленберга почти наверняка можно было бы закрыть", – пояснила свое решение Мари фон Дардел. В сентябре 2017 года Мещанский суд Москвы отклонил иск к ФСБ. В феврале 2018 Мосгорсуд оставил в силе решение Мещанского суда.

Живущий в США историк Вадим Бирштейн уже 30 лет пытается найти ответы на вопросы о судьбе Рауля Валленберга. Вышедшая в 2012 году в США и Великобритании его книга "СМЕРШ. Секретное оружие Сталина" получила премию "лучшая книга года по истории разведки". Расширенное русское издание готовилось к печати в Москве в серии "История сталинизма" издательства РОССПЭН. Однако книгу внезапно отказались печатать, и в конце апреля она вышла в другом издательстве – АИРО-XXI. Вадим Бирштейн предполагает, что это связано с его участием в процессе, который семья Валленбергов ведет против ФСБ. Об этом он рассказал Радио Свобода:

– Уже был готов макет книги, мне прислали, решался вопрос о внесении последних изменений. Внезапно Андрей Константинович Сорокин, директор огромного архива РГАСПИ, запросил этот макет и держал его в течение пяти месяцев. Все мои попытки поговорить с ним – я посылал имейлы, говорил с его секретаршей (я слышал, что он присутствовал при этом в комнате, но не брал трубку) – окончились неудачей. Я предлагал внести изменения, которые ему покажутся необходимыми, никакого ответа не получил. В конце января генеральный директор РОССПЭНа Кантемирова сообщила, чувствуя себя очень неудобно (я могу судить по ее имейлам), что Сорокин запретил публикацию. Мне пришлось срочно искать другого издателя. И вот успешно в конце апреля книжка вышла.

– Кантемирова не намекнула, что не понравилось Сорокину?

– Нет, ничего не было сказано. Она сказала, что никакого объяснения Сорокин не дал. Так что я теряюсь в догадках. Единственное, что мне приходит в голову, – это мое участие как научного консультанта в судебном процессе племянницы Рауля Валленберга против ФСБ. Архивы находятся в непосредственном подчинении президенту России, Сорокин возглавляет РГАСПИ, и мою книжку оказалась невозможно опубликовать в этом издательстве. Конечно, мне жаль, поскольку серия "История сталинизма" очень хорошая. Вот такая странная история.

– Это напоминает другую историю, 1985 года, когда КГБ конфисковал рукопись вашей книги о генетике…

​– В то время я был не очень активным, но все-таки диссидентом, индивидуальным членом "Международной амнистии". После этого была долгая история, я потерял работу, два года воевал с КГБ. Книжка по генетике так и не вышла. После этого я опубликовал другую книжку, которую защищал как докторскую диссертацию, она вышла чудом, поскольку КГБ пытался остановить публикацию. По-видимому, такая у меня судьба – быть наказанным властями России.

– Довольно сложный путь от генетика до историка СМЕРШа​. Как это получилось и как вы заинтересовались делом Валленберга?

​– Я с детства был направлен на две области. Мой отец – известный профессор-зоолог. В 14 лет я участвовал в археологической экспедиции и понял, что археология не для меня, я слишком активен, чтобы сидеть и смотреть, как раскапывается городище. Поэтому стал биологом. В то время лысенковщина еще полностью владела биологией. Я поступил на кафедру, занимавшуюся нуклеиновыми кислотами, в Московском университете, чтобы быть причастным к генетике. С тех пор я работал большую часть жизни как генетик. Параллельно я интересовался историей. После всех моих злоключений с КГБ, после тех историй с книгами мне пришлось уехать на Север, работать в институте, который располагался в 500 километрах от Мурманска. Когда я вернулся с Севера, возник "Мемориал". В 1990 году в Москву приехал профессор фон Дардел, брат Рауля Валленберга, им была создана первая комиссия по Раулю Валленбергу. Я вместе с ныне покойным Арсением Рогинским был включен в состав этой комиссии. Нас допустили до совершенно в то время секретного Особого архива, который теперь называется Военным архивом. Мы получили доступ к материалам, которые никто из несекретных людей до тех пор не видел – личным тюремным делам иностранцев, которые сидели в то время, когда Валленберг был в московских тюрьмах. Впоследствии эти люди давали показания о Валленберге, когда они освободились в 1956 году. Эти материалы сразу дали огромное количество информации о том, какие структуры в СМЕРШе и в дальнейшем в МГБ занимались иностранцами, и в частности Валленбергом. Мы получили данные об именах тех, кто допрашивал Валленберга и окружавших его лиц. С этого началось мое изучение СМЕРШа и судьбы Абакумова.

​

​– Судьба Виктора Абакумова – страшная. Он был замешан во множестве преступлений, но потом его самого арестовали и зверски пытали. Почему с ним так обошлись?

– В моей книжке его судьба подробно описана. И в русский вариант я добавил о том, как он был арестован и что с ним происходило после ареста. Да, очень своеобразная и неоднозначная фигура, чрезвычайно жестокий человек, но с другой стороны, все, кто имел с ним дело из его системы, говорили о нем положительно. Я привожу цитаты о том, что его приказы были написаны очень четко и хорошо. Вообще говоря, это один из вопросов: как человек, как он представлял себя, малообразованный, мог так писать? Даже его первые шаги неизвестны, когда и где он родился, каково было образование, потому что в своей биографии он все изменял, создавал ауру происхождения из рабочей семьи. Я думаю, что психологически его сломало то, что подростком его взяли в ЧОН, это были отряды из рабочих, членов партии и комсомольцев, которые поддерживали действия войск и чекистов во время гражданской войны и чуть позже. Он участвовал подростком в страшных мероприятиях по подавлению восстания крестьян в Тамбовской области. Михаил Тухачевский даже применял химическое оружие против восставших.

Наверное, этап, когда он подростком в этом участвовал, сформировал ту жестокость, которая потом проявилась в его деятельности. Но пройдя чудовищные пытки после ареста, он не признавал себя виновным, до конца утверждал, что невиновен, только выполнял поручения и приказы Сталина. Об этом я пишу в книжке. Она не только про СМЕРШ, но и о структурах власти в сталинское время, о том, как была организована структура наказания. Все это приходится писать, потому что нет ни одного источника, в котором все вместе собрано: что такое была политическая 58-я статья, по которой все люди, подвластные СМЕРШу, были арестованы и наказаны, что такое военные трибуналы, особое совещание при НКВД, затем МГБ, что такое военная коллегия Верховного суда, как ОСО и военная коллегия приговаривали к смерти... Все это приходится представлять, чтобы объяснить читателю, как система работала и управлялась сталинским политбюро. Я добавил в русский вариант книжки большой кусок о том, как развивалось дело Абакумова, как один из молодых людей, которых он пестовал и выдвинул, Павел Иванович Гришаев, превратился в основного палача во время следствия. Еще в 90-е годы я, изучая материалы в архиве, понял, что существуют два человека, в то время еще не очень пожилых, которые знают и про дело Абакумова, и про дело Валленберга, – это Борис Алексеевич Соловов и Павел Иванович Гришаев. Закончил дело Абакумова в сталинское время Гришаев, он же одновременно заканчивал "дело врачей", что стало известно не так давно, когда были опубликованы материалы из закрытых архивов. Теперь опубликовано, что Сталин одобрил тот вариант обвинительного заключения Абакумова, который готовил Гришаев. Но Сталин умер перед тем, как Абакумова расстреляли. Абакумов был живой, сидел инвалидом в тюрьме, после смерти Сталина его перевели в "Матросскую тишину", и тут уже наследники Сталина, Маленков и Хрущев, приказали прикончить Абакумова, закончить его дело. Единственное объяснение: Абакумов слишком много знал про деятельность соратников Сталина. Он действительно был замешан в таком множестве дел, исполнял такое множество устных приказов, что его было очень опасно оставлять в живых.​

– Вы встречались с Гришаевым или с Солововым?

– Я пытался встретиться с Солововым. Он меня интересовал потому, что я в архиве нашел материалы по делам двух людей, имевшим отношение к Валленбергу. Густав Рихтер во время войны был сотрудником немецкого посольства в Румынии и курировал исполнение Холокоста, потом его посадили с Валленбергом уже в советской тюрьме. Валленберг сидел с двумя высокопоставленными нацистскими деятелями, сначала с Рихтером, а потом с Рёделем, с ним он сидел полтора года, явно Рёдель стучал на него, у меня есть существенные основания это подозревать. Думаю, что Рихтер тоже не так просто сидел. В обвинительном заключении, подготовленном и подписанном Солововым, была фраза, что Рихтера надо осудить по многим причинам, шпионаж и так далее, потому что он имел отношение к особо важному заключенному. К Валленбергу? Поэтому я пытался найти Соловова, который написал это, но мне с ним встретиться не удалось. Я в справочном бюро узнал его адрес, пытался приехать к нему домой, но его дочь меня не пустила. Тогда я все это рассказал профессору фон Дарделу, в его присутствии из шведского посольства позвонил Соловову, и у меня состоялся тогда с ним любопытный разговор. Он не желал со мной говорить, но сказал, что будет говорить про Валленберга только по приказанию свыше. Кто это был свыше – Крючков, тогда председатель КГБ, или же Михаил Горбачев, осталось непонятным. В дальнейшем Соловов давал показания уже другой, следующей российско-шведской комиссии по Валленбергу. Но ничего разумного не сказал, весьма запутанно говорил: или нарочно, или у него все перемешалось в памяти. А поскольку в комиссии тогда не было людей, которые могли бы спросить об участии его в деле Рихтера, почему он такие вещи писал, эти вопросы ему не были заданы. Так что все это ушло в лету без какого-либо смысла.

– Только что мы посвятили две передачи мемуарам сотрудника СМЕРШа генерала Андрея Фролова. Он тоже с уважением отзывается об Абакумове и даже говорит, что тот был чуть ли не равен Сталину, а вовсе не пресмыкался перед ним. Какое на вас впечатление произвела эта книга?

– Я читал и другие мемуары, их чекисты выпускали в последние годы тоннами, конечно, с прославлением СМЕРШа. Фроловские мемуары несколько отличаются от этой литературы, но я бы не сказал, что он очень интересен. Да, это один из примеров людей, которые отзываются с большим респектом об Абакумове. Необычно то, что Фролов явно был критически настроен к системе, но в то же время находил оправдания, почему он действует таким образом. Самое интересное – его воспоминания о поездке с генералом Деревянко в Нагасаки после американской бомбежки. Деревянко так усердствовал, что получил серьезное облучение, от которого в конце концов и умер. И интересно, конечно, упоминание о том, что Сталин готовил нападение на Аляску, об этом уже были свидетельства. На Чукотке строились с 1946 года, а последние приказы были в 1952 году, аэродромы для нападения на Аляску.

– Как возник СМЕРШ​?

– Перед этим управление Абакумова называлось Управление особых отделов. В первые два года войны они в основном занимались наведением страха на советских военнослужащих в критические годы войны, когда был сплошной хаос. Эта система особых отделов была реорганизована после Сталинградской битвы. Тут стало Сталину и всем прочим понятно, что отступление заканчивается, начинается наступление на Запад. Сталин полностью изменил систему особых отделов, назвав эту систему СМЕРШем, военной контрразведкой, которая была сделана отдельной силовой организацией, непосредственно подчинявшейся Сталину. Хотя формально СМЕРШ входил в народный комиссариат обороны, де-факто это была личная сталинская служба. Они продолжали заниматься советскими военнослужащими, выявляя реальных, а в основном нереальных шпионов в среде действующей армии. С 1943 года деятельность СМЕРШа была двоякой – против реального врага, немецких разведслужб, и против своих: всю эпоху войны они арестовывали своих собственных военнослужащих. Деятельность СМЕРШа не прекратилась с концом войны, потому что, вступив в Восточную Европу и Австрию, СМЕРШ занимался зачисткой местных политических деятелей и любых организаций, которые потенциально могли оказать любое сопротивление будущей советизации Восточной Европы. Это все описано в моей книге. Все это существовало достаточно долго, даже когда СМЕРШ вошел в МГБ. Потому что каждая из оккупационных групп советских войск имела подразделение управления контрразведки МГБ, которая была наследником СМЕРШа и продолжала воевать с собственными военнослужащими, выявляя врагов, и с иностранными структурами, которые потенциально могли быть врагами. Все эти последние годы сталинской эпохи смершевцы выкрадывали из оккупационных зон людей и арестовывали кучу собственных в оккупированных странах. Особенно в Германии, где творился полный произвол со стороны СМЕРШа. Это была очень большая сила, которая занималась выявлением всех, кто потенциально мог бы препятствовать советизации в Европе.

– Вы являетесь научным консультантом семьи Рауля Валленберга, которая сейчас судится с ФСБ. Этот процесс идет очень медленно. Каковы цели семьи Рауля Валленберга, зачем они подали в суд? Действительно ли они рассчитывают на то, что ФСБ откроет что-то, что до сих пор не открылось?

– Два года назад моя коллега Сюзанна Бергер и я подготовили большой список вопросов к российским архивам, которые выдавали какую-то информацию во время деятельности российско-шведской рабочей группы с 1991 по 2000 год. Вся эта работа тогда была очень странно налажена. Представители советской, затем российской стороны выдавали некие документы шведской стороне, все это происходило на уровне достаточно высоких лиц. Как документы добывались, совершенно непонятно. Кто выбирал эти документы? Все выдавалось без каких-либо архивных данных – в каких фондах, описях все эти документы были найдены. Русский официоз выдавал что-то, шведы принимали, теперь практически невозможно задать вопрос, откуда это, что это и как это. Мы составили большой список Центральному архиву ФСБ, архиву МИДа, некоторым другим архивам, и он был передан племянницей Валленберга Василию Христофорову, который заведовал архивами ФСБ. Все эти вопросы остались висеть в воздухе.

Есть несколько ключевых документов, которые архив ФСБ выдал отцензурированными, то есть что-то закрыто при копировании. Сам архив ФСБ уже после работы той комиссии выдал данные, что с 22 на 23 июля 1947 года были допрошены несколько лиц, в том числе водитель Валленберга и его сокамерники, 16,5 часов допрос длился. Вместе с ними был допрошен "заключенный номер 7". По оценке самих архивистов ФСБ, по всей вероятности, это был Валленберг. Но это все было на устном уровне. Они выдали документ об этих допросах, отцензурировав строку про заключенного номер 7. С тех пор, с 2009 года идет такое бодание. "Дайте нам, пожалуйста, копию полной страницы, где указан этот заключенный, если вы считаете, что это был Валленберг. Почему вы не даете полностью отксерокопированную страницу с этой записью?" Воз поныне там, они отказываются выдавать запись о заключенном номер 7, хотя сами заявили, что это, по-видимому, Валленберг. Полная копия или же оригинал этой страницы не был никому продемонстрирован, за исключением самих сотрудников архива.

– Есть у вас догадка, что они скрывают?

– Я не знаю. Может быть, там распоряжение о том, что произошло с заключенным номер 7? Совершенно непонятно. И совершенно непонятна логика цензурирования других документов. В этом запросе речь идет о том, чтобы были выданы копии или показаны оригиналы документов, которые были отцензурированы при копировании. Мы не знаем, что там и почему они цензурированы. Они закрыли какую-то запись, выдав все остальное. Обращение в суд было после того, как все возможные пути были исчерпаны. Но, как вы знаете, суд встал на сторону ФСБ, отказываясь выдать полные копии. Причем в первом решении суда говорилось, что дело в том, что там упомянуты третьи лица. Хорошо, дайте только эту строку, уберите всех других советских граждан, которые там упомянуты, укажите, как это выглядит, оставьте только тех, кто связан с Валленбергом. Ведь КГБ и ФСБ выдали фамилии следователей, которые занимались делом, выдали практически все, за исключением каких-то моментов, которые они не хотят показать. Второе решение Мосгорсуда было таким же, хотя обоснование они дали совершенно невероятное: "Оснований предполагать, что ответчику предоставили недостоверную информацию, не имеется!" Но речь идет не о достоверности информации, а о том, что она не полностью выдана! Я не знаю деталей, но, наверное, юристы предполагают идти дальше – в президиум городского суда, потом в Верховный суд и так далее. Наверное, все это пройдет с тем же результатом.

Но тут события развиваются интересные не только в России, но и в Швеции. В конце марта список вопросов был подан в пять основных шведских архивов. 20 апреля на заседании в парламенте Швеции, где министру иностранных дел пришлось отвечать на вопросы журналистов по поводу этих вопросов. Она признала, что целый ряд документов о Валленберге в архиве шведского МИДа засекречены. Теперь вопрос, как с этим быть. В настоящее время идут всяческие разговоры. Надо сказать, что шведские архивы ведут себя гораздо более благоприятно, чем российские. Я не уполномочен говорить об этом, но это все в развитии.

– А что там может оказаться, какие могут быть сенсации?

– Сенсаций может быть много. Семья Валленбергов – это основа экономики Швеции. Я убежден, что Рауль Валленберг был арестован в связи с тем, что он был представителем Валленбергов, его можно было потенциально использовать как некую карту обмена и давления на Швецию после войны. Контакты царской России, потом Советского Союза с семьей Валленбергов были очень длительные. Валленберги оказали большое влияние на советскую экономику, в частности, построив первые шарикоподшипниковые заводы в России, которые до сих пор работают. Второй шарикоподшипниковый завод в Москве был построен Валленбергами. Понятно, что шарикоподшипники имеют огромное значение, поскольку ни велосипед, ни танк без них не поедет. Валленберги продавали подшипники нацистской Германии, Британии и Советскому Союзу во время войны. Это огромная, длительная и очень разветвленная история. Так что могут быть самые неожиданные вещи найдены. Вопрос о том, насколько Рауль Валленберг участвовал в фамильном бизнесе, остается открытым. Так что в Швеции много деталей, которые могут пролить некий свет на то, почему Рауль был арестован и почему Швеция проявила очень мало активности, чтобы его выцарапать из советских рук, и почти с самого начала приняла позицию, что он погиб в Будапеште, вместо того чтобы настойчиво требовать его выдачи. Все это остается неясным.

– Сейчас открылись архивы в Украине, исследователи сталинизма счастливы, работают там, публикуют новые и новые документы. Есть ли у вас надежда, что подобное произойдет в России?

– Нет, оптимиста вы во мне не найдете. В ближайшую эпоху ничего не произойдет, ничего не откроется. А ситуация в случае с Валленбергом достаточно раздражающая. Я в энный раз начинаю анализировать весь блок документации, который был выдан российско-шведской группе, и все время испытываю полное разочарование. Даже два документа, которые в 90-е годы с большой помпой были выданы из Главного военного архива в Подольске, – приказы арестовать Валленберга, – отредактированы, отцензурированы. И никто не спросил, почему это сделано, что они там прячут. Смешно же, мы говорим о 1944–45 годах! Нет, отредактированы. И вот так каждый шаг со всей этой документацией. Конечно, никто ничего не покажет в ближайшую эпоху.

Embed share

Мосгорсуд отклонил жалобу племянницы Рауля Валленберга

Embed share

Текст скопирван

---

width px height px

---

The URL has been copied to your clipboard

No media source currently available

0:00 0:03:21 0:00

Скачать медиафайл

• 270p | 9,3MB
• 360p | 11,8MB
• 720p | 29,6MB
• 1080p | 59,2MB