У этой публикации документа КГБ два героя и один антигерой.

Герои – это Томас Венцлова, которому скоро исполнится 80 лет (род. 11 сентября 1937 г.), – известный литовский поэт, литературовед, эссеист и диссидент, и Литовский особый архив, Lietuvos ypatingasis archyvas (вот адрес в интернете главной страницы с поиском).

А антигерой – это Комитет государственной безопасности при Совете министров Литовской СССР, республиканское подразделение союзного органа. Представлять КГБ, я полагаю, не требуется, Контора в достаточной мере отрекламировала себя сама.

Особо мне бы хотелось отметить Lietuvos ypatingasis archyvas. Из всех союзных республик бывшего СССР только Литва провела большую и крайне необходимую работу по классификации и размещению в интернете документов республиканской тайной полиции. К сожалению, здесь нет поиска по отдельным словам и фразам, как, скажем, на сайте архива ЦРУ, но и то, что имеется, дает исключительные возможности по изучению документов, относящихся к "темной" стороне советской истории. Тем более что множество документов, попавших в Литовскую ССР, изданы центральным аппаратом КГБ СССР, а в РФ эти документы по-прежнему скрыты. Причина сокрытия проста: документы не укладываются в доминирующую концепцию истории, контролируемой "внутренней партией", причем целью контроля является засекречивание любых фактов, демонстрирующих детали функционирования советского тоталитарного режима и его тайной политической полиции.

Здесь, в Литовском особом архиве, чего только нет: и справка КГБ Литвы за 1959 г. об оперативно-технических мероприятиях, в частности о перлюстрации почтовой корреспонденции и изготовлении поддельных документов для оперативного сопровождения секретных операций, и документы 1961–1963 гг., показывающие, как пытались завербовать известную еврейскую певицу Нехаму Лифшицайте, и письмо Ф. Бобкова от 1 апреля 1981 г. "О состоянии агентурно-оперативной работы по делам оперативного наблюдения и мерах по дальнейшему ее совершенствованию", и приказ председателя КГБ СССР от 7 марта 1987 г. "Об утверждении Инструкции по наружному наблюдению, осуществляемому органами государственной безопасности СССР".

В итоге реконструируется картина параллельной, секретной жизни, знакомой по роману "1984", но существовавшей в советской реальности в непосредственной близости от жизни обычной за тонкой перегородкой.

Среди этих документов я нашел План мероприятий по компрометации "Декадента" – объекта ДОР (дела оперативной разработки) №99. "Декадент" – это Томас Венцлова. План датирован 31 октября 1977 г. (Lietuvos ypatingasis archyvas​. F. K – 35, ap. 2, b. 202, l. 8–11). Составлен начальником 1-го отделения 5-го отдела КГБ Литвы майором Синкявичюсом.

"Пятерки" (Пятое управление КГБ СССР и пятые отделы в региональных управлениях) занимались контрразведывательной деятельностью – борьбой с идеологическими диверсиями противников. Для андроповского КГБ Томас Венцлова был, как и все диссиденты, идеологическим диверсантом.

Кстати, это не единственный документ, где упоминается Томас Венцлова. В справке КГБ Литвы от 8 января 1965 г. о кружке эстетики, который существовал в 1962–1963 гг. в Вильнюсском государственном художественном институте, приведены данные о тех, кто выступал на заседаниях кружка. Например, на втором собрании кружка в декабре 1963 г. там побывал музыковед Витаутас Ландсбергис, провинившийся перед советской властью тем, что "рассказывал и иллюстрировал музыкальными записями на магнитофоне о современных направлениях модернистской музыки на Западе", "восхищался достижениями западных композиторов в области модернистской музыки".

Здесь же приведены данные и о Томасе Венцлове, который приезжал на заседания кружка из Москвы: "Последующие три собрания, состоявшиеся в январе-феврале 1964 г., проходили с активным участием профилактированного нами в 1961 году Венцлова Томас-Андрюс Антано, 1937 года рождения. На собрании 17 января 1964 г. Венцлова более двух часов рассказывал о двух писателях Запада – Джойсе и Кафка. По его мнению, после появления в мировой литературе этих писателей психологический роман уже отжил свой век".

"На следующем собрании, состоявшемся в конце января 1964 года, Венцлова Томас около трех часов говорил о “теории знаков”. В заключение своего выступления Венцлова, анализируя значение печатного слова и, в частности, газет, издаваемых в нашей стране, отметил, что в них редко бывает что-нибудь нового (так! – М.З.): начав читать первые строчки, знаешь продолжение и конец. Это было одной из иллюстраций к его теме.

28 февраля 1964 года на состоявшемся собрании этого кружка выступал тот же Венцлова Томас. Тема его разговора – направление драматургии на Западе. Для иллюстрации в качестве примера был взят драматург Ионеску, румын по национальности, а живший в Париже. Анализировались две его пьесы: “Урок” и “Носорог”. О первой из них Венцлова заметил, что ее хотел ставить один режиссер в Ленинграде, но ему это делать запретили.

В другой пьесе, “Носорог”, проводится мысль, что люди склонны подражать друг другу в дурном. Комментируя содержание данной пьесы, Венцлова сказал, что в ней образно показано, как губится человеческая личность, и подчеркнул, что это характерно многим обществам, а особенно нашему. И в шутку призвал всех, чтобы “как можно дольше оставаться самим собой, а не носорогом".

Каждое заседание кружка тщательно описывается стукачом.

Через 13 лет, в 1977 г. Венцлова уже известный в СССР диссидент, один из основателей Литовской Хельсинкской группы, оформившейся 1 декабря 1976 г. ЛХГ – это не доклады о Джойсе и Ионеско, тут дело посерьезнее. Отсюда и мероприятия: лишение советского гражданства и героические усилия по компрометации, чтобы на Западе Венцлову считали агентом КГБ.

Провокации и дезинформация всегда были одним из главных методов Конторы, под каким бы названием "солдаты Дзержинского" ни выступали.

Комментарий Томаса Венцловы

9 мая 1975 года (кстати, в символический день) я отправил Центральному комитету Коммунистической партии Литовской ССР открытое письмо, в котором высказал свое несогласие с советской политикой. Это несогласие уже давно ни для кого не было секретом, и поэтому я не мог заниматься в СССР полноценной культурной деятельностью. Исходя из Декларации прав человека, а также тогдашнего законодательства, я попросил разрешения отбыть за границу. Для тех времен это была безумная просьба – за границу "просто так" никого не отпускали. Но письмо (недаром названное открытым) дошло не только до адресата, но и до западных газет и радио. Дело стало широко известным, и через полтора года мне разрешили временно выехать в США по приглашению университета Беркли, которое устроил будущий нобелевский лауреат Чеслав Милош. Временный выезд превратился в постоянный, так как за выступления о правах человека в СССР меня вскоре лишили советского гражданства (как и более известных лиц – Александра Солженицына, Мстислава Ростроповича, Василия Аксенова...).

На Западе возможности культурной деятельности оказались более обширными, чем я надеялся. Я стал профессором-славистом, издал много книг на английском и других языках, а после крушения СССР стал часто посещать Литву, Россию, Польшу и другие посткоммунистические страны.

Публикуемые материалы говорят сами за себя. Понятия не имею, да мне и не слишком интересно, кто такой (такая?) агент "Изида". Письмо с "компроматом личного характера" или, как теперь говорят, "черным пиаром", действительно было в КГБ сочинено и проникло в литовскую эмигрантскую печать, но большого впечатления ни на меня, ни на кого бы то ни было не произвело.

Несколько уточнений и пояснений:

Я "стал на открытый путь антисоветской деятельности" не "вскоре после выезда на Запад", а задолго до него, что также не было тайной ни для КГБ, ни для всех остальных. Деятельность эта заключалась в защите прав человека и протестах против их нарушения.

Статья "Евреи и литовцы" была впервые опубликована в самиздатском журнале "Тарбут" в 1976 году, потом много раз перепечатывалась на разных языках.

Я никогда не обвинял "весь литовский народ" в преступлениях против евреев – обвинял и продолжаю обвинять только тех, кто этим непосредственно занимался, кто выгораживает и обеляет преступников, а также тех, кто в своих неблаговидных интересах искажает картину преступлений (в том числе и советскую власть, и, скажем, некоторых современных российских пропагандистов).

Наследство, оставленное отцом, известным писателем Антанасом Венцловой, принадлежало моей покойной матери, которая после моего отъезда продолжала жить в Литве. Будучи эмигрантом, я никак не пытался его использовать, да в этом и не было необходимости. Впрочем, в "перестройку" оно за несколько дней растаяло, но тогда я уже мог содержать престарелую мать сам.

"Науенос" и "Дирва" – крайне правые литовские эмигрантские газеты, лишенные серьезного значения ("Науенос", кстати, уже давно не выходит).

Рамунас Катилюс, Пранас Моркус и Зенонас Буткевичюс – действительно мои ближайшие друзья и единомышленники. Увы, Катилюса и Буткевичюса уже нет в живых. Ни одного из них не удалось использовать для оказания на меня "сдерживающего влияния" – такое предприятие с самого начала было безнадежным.

Томас Венцлова