В Беларуси и в России 2 апреля на государственном уровне отмечают 25-летие создания аморфного надгосударственного образования под названием Союзное государство. Может ли этот проект в ближайшее время стать реальностью, особенно после драматических событий в Беларуси в последние месяцы – и как сильно в этой связи поменялось отношение большинства белорусов к России?

2 апреля 1996 года президенты России и Беларуси Борис Ельцин и Александр Лукашенко подписали договор об образовании Сообщества Беларуси и России, а в декабре 1999 года был заключен Договор о создании Союзного государства. В Союзе Беларуси и России в перспективе предполагается унификация законодательства, единый парламент, кабинет министров и другие органы верховной власти, единая символика, валюта и т. п. Кроме того, полная реализация этого документа предполагает фактическое объединение экономик двух стран.

Однако почти все его параграфы пока живут лишь на бумаге – весь этот проект буксовал с первого дня, по очень многим причинам. Даже символы Союзного государства – флаг, герб и гимн – за прошедшие 25 лет так и не были утверждены. За последнее время у Союзного государства появился лишь новый секретарь – им стал экс-посол России в Минске Дмитрий Мезенцев, которого Владимир Путин в конце марта освободил от должности и назначил теперь на этот пост.

Твит независимой телекомпании "Белсат" с фотографиями демонстрации в Минске 2 апреля 1996 года против "объединения" с Россией:

В августе прошлого года в Беларуси после президентских выборов, победителем которых был объявлен Александр Лукашенко, избиравшийся на шестой срок подряд и правящий уже почти 27 лет, начались массовые протесты. Манифестанты, которых милиция и спецслужбы раз за разом разгоняют с крайней жестокостью, требуют отставки Лукашенко и проведения новых выборов, обвиняя власти в запредельных фальсификациях. По данным правозащитников, при подавлении протестов в стране погибли не менее восьми человек, более 30 тысяч белорусов подверглись репрессиям. Власти страны возбудили около тысячи уголовных дел против своих оппонентов.

Смотри также

Я такой Беларуси не знал. Владимир Грамович – о тюрьме и протестах

На фоне происходящего Александр Лукашенко пытается демонстрировать уверенность – и во внешней политике, сталкиваясь с растущей брезгливостью и санкциями со стороны Запада, все заметнее дрейфует в сторону Москвы. Но поможет ли ему уверенность в общении с Владимиром Путиным, особенно с учетом многих неприятных заявлений в адрес Кремля, которые Лукашенко делал все последние годы? А главное – хотят ли сами белорусы теперь жить в союзе с Россией, однозначно поддерживающей жестокость Лукашенко? Об этом рассуждает политолог, обозреватель Белорусской службы Радио Свобода Юрий Дракахруст:

– Пару недель назад, во время поездки в Гродненскую область, Александр Лукашенко вдруг заговорил о возможных преемниках. По его словам, возможными кандидатами могут стать бывший глава МВД генерал Юрий Караев или глава исполкома Гродненской области Владимир Караник. Так насколько крепко сейчас сидит в своем кресле человек, считающий себя белорусским президентом? И каких новых сюрпризов от него можно ждать?

– Лукашенко сидит достаточно крепко, по крайней мере на некоторое ближайшее время. Что касается этих его высказываний о преемнике, он делает их не впервые. Незадолго до того он встречался с другими силовиками и сказал: "Новым президентом? Да каждый из вас может им быть". На том совещании сидели четыре человека. То, что мы услышали в Гродно, – это как бы кастинг, приманка: "Может – ты, а может – ты, а я вот подумаю еще". Судя по всему, Лукашенко придумал такую схему: в конце года в Беларуси должен пройти референдум по новой Конституции, и, согласно ей, вводится новая высшая государственная должность, глава Всебелорусского народного собрания. Которое и займет Александр Лукашенко! А пост президента займет другое лицо.

Это такая "казахстанская схема". Поэтому, возможно, он не лукавит, когда говорит, что "я президентом не буду". Должность президента, возможно, он и покинет, но реальным хозяином страны останется. Хотя, судя по всему, он пока в раздумьях, даже насчет президентства. Потому что Лукашенко много раз цитировал некие провластные опросы и "письма трудящихся", где якобы говорится, что, мол, "да не нужно менять Конституцию". Я думаю, он пока для себя ничего не решил.

– Сейчас, на фоне всех последних событий, в самом Минске кто-то полагает всерьез, что проект Союзного государства нужно быстро развивать дальше? Кому вообще теперь это нужно?

– 25 лет назад многие и в Беларуси, и в России, одни со страхом, другие с восторгом, полагали, что тот договор был просто короткой прелюдией перед аншлюсом, слиянием и образованием государства "Россия-плюс". И тогда, кстати, в Минске были большие выступления, протесты, потому что люди реально боялись: "Мы завтра проснемся в другой стране!" Но, в общем-то, за эти 25 лет стало ясно, что не проснемся. Отдать независимость – это сложно. Даже сам Лукашенко этого не делает, не хочет. На него по этому вопросу давят из Москвы, а он пытается как-то увернуться.

– Я помню, как еще перед выборами в августе 2020 года Лукашенко немало говорил об "угрозе независимости страны" и о том, что "в случае войны автоматы получат даже женщины и старики". И хмурился-то он тогда в сторону Москвы. Теперь, после полутора миллиардов долларов, полученных от Путина в прошлом году, Лукашенко придется долго, если не всегда, быть "младшим братом" ? Вся критика исчезла?

– Продолжая вашу формулировку – надолго, но, может быть, не навсегда. А возможно – и ненадолго. Такие "пульсирования", что Лукашенко Путина "то к сердцу прижмет, то к черту пошлет", – это постоянный фон белорусско-российских отношений. Да, в августе прошлого года Лукашенко столкнулся с многотысячными выступлениями против него, и Путин его поддержал. Сейчас Минск оказался под международными санкциями, и, кроме дороги в Москву, у Лукашенко не осталось выбора. Но я не думаю, что это навсегда. Всякого рода маневры, всякого рода ссоры, всякого рода рассказы, что "нас Москва хочет поставить на колени, но мы готовы ей сопротивляться", – это все мы услышим еще не раз.

– В прошлом феврале, общаясь с Владимиром Путиным, Александр Лукашенко заявил, что Россия и Беларусь способны обеспечить себя "всем необходимым" и должны перестать беспокоиться по поводу западных санкций. Что с экономикой Беларуси сейчас происходит и насколько "похудел", образно говоря, кошелек среднего белорусского гражданина?

– Сказать, что все обрушилось, обвалилось, что завтра белорусская экономика окажется окончательно в руинах, было бы сильным преувеличением. Белорусская экономика идет вниз – но она упала во всем мире и в той же России. Но Беларусь сейчас входит в ситуацию довольно сурового долгового кризиса. У бюджета страны есть 7 миллиардов долларов резервов. Но уже в этом году 5 миллиардов из них требуется потратить на раздачу всякого рода долгов, на обязательные платежи по госзаймам, и эти деньги нужно где-то найти. На международных рынках из-за санкций их найти, мягко говоря, сложно. И то, что Лукашенко надувает щеки и говорит, что "нам все не страшно", – это жалкая поза. "Нам" – это кому? Ему? У него что, есть личный золотой запас, открыты новые газовые месторождения? Россия может опять дать взаймы, но 5 миллиардов долларов – это много.

К тому же, хорошо, этот год пройдет. А следующий? Там уже как-то все видится в совсем плохом свете. И поэтому на днях посол Беларуси в России Владимир Семашко сказал, что до конца апреля, может быть, будут согласованы и подписаны те самые пресловутые интеграционные карты в рамках Союзного государства, вокруг которых весь 2019 год шли споры, ссоры и так далее. Но я не исключаю, что это продолжение уже упомянутой вечной 25-летней белорусско-российской игры. Я бы не сказал, что это последнее слово Минска, и я не думаю, что эти интеграционные карты будут подписаны.

– Какие ассоциации теперь, по вашим наблюдениям, у белорусов вызывают слова "Путин", Москва", "Россия" и "Союзное государство"? Насколько все изменилось?

– Союзное государство никогда никаких особых эмоций как таковое не вызывало. Для белорусов реальность этого "государства", причем позитивная, – это то, что можно в России работать без специального разрешения.

Что касается Владимира Путина, то, если судить по данным независимых опросов, его рейтинг в Беларуси высок. Хотя и просел, потому что значительная часть населения очень разозлена той позицией, которую занял Кремль после начала в прошлом году белорусского кризиса. Тем не менее, пророссийский сантимент остается в душах многих белорусов. Среди сторонников Лукашенко это вообще повально. Они все такие, для них и Москва, и Путин – это все вызывает экзальтацию. Но и для противников Лукашенко, по крайней мере для их значительной части, как говорится, "Путин – красавчик!". И этим во многом объясняется тот феномен, что белорусская революция была "не про геополитику", в отличие от событий в Украине в 2014 году.

– Чего боится нынешняя белорусская власть, в общем, понятно – собственного народа, и этот страх гораздо сильнее страха перед восточным соседом. А сам народ? Живет ли он в тревоге из-за того, что завтра в Беларуси вдруг появятся российские "зеленые человечки"? Есть страх перед аннексией, даже оккупацией?

– Есть. Он, может быть, не прямой, то есть мало кто дрожит и восклицает: "Ах, завтра придут русские!" Но, в частности, все последние белорусские протесты были такими мирными, потому что одна из главных мыслей, возможно, сидящих в подкорке у людей, – понимание того, что если сегодня все примет какие-то очень "бурные" формы, то завтра приедет "старший брат" на танке. И в общем, прошлогоднее предупреждение Путина о создании российского военного резерва на общей границе – это было практическое воплощение этой угрозы. Не то чтобы об этом много говорили, но я думаю, что помнили.

И еще очень важный показатель – я думаю, все на это обратили внимание: в отличие и от украинской революции, и от послевыборных белорусских протестов в 2006 и 2010 годах, в 2020-м практически ни одного флага Евросоюза не было видно на манифестациях. То есть своих бело-красно-белых флагов наблюдалось море, а этих – ни одного. Выходили на улицы многие тысячи людей с разными взглядами, и, конечно, среди них была немалая часть с прозападными, проевропейскими воззрениями. Но вот включилось такое на этот раз прямо национальное табу: "Этого нельзя!" И ведь этого никто им не приказывал. Вся эта наша революция – очень спонтанная. Но все соблюдали сразу некое неписаное правило: "Нет, по крайней мере в этот раз этого не надо".

– Выглядит вся эта осторожная самоцензура совершенно безвыходной. Какой-то выбор получается между "плохим и ужасным", то есть между Путиным и Лукашенко. А третьего пути не дано, и никто на его появление не надеется?

– Получается так. Если говорить о тех установках, которые есть у возможных новых лидеров протеста (Виктор Бабарико, Светлана и Сергей Тихановские, Павел Латушко), то их идея такова: нужно, чтобы ушел Лукашенко, а потом мы с россиянами как-то договоримся. С другой стороны, ведь и Александр Лукашенко в последние годы, особенно после 2014-го, потихонечку, аккуратно, но активно отгребал от России. Я думаю, что любые его преемники тоже бы пытались действовать схожим образом. Если даже представить, что в Беларуси в августе прошлого года произошла бы настоящая революция, смена власти, то в стране очень многое бы изменилось – но в отношениях с Москвой, как ни странно, поменялось бы очень немного. По крайней мере на первом этапе.

– В информационном поле в Беларуси"русский мир" заметен сейчас сильно? Я, конечно, спрашиваю не о телевизоре, который молодежь нигде не смотрит, а об интернете, фейках, пророссийских сайтах и так далее.

– Нет, не заметен почти. Есть определенная часть людей, для которых "Белоруссия – это Россия". В Беларуси немногие считают, что "Россия должна быть до Бреста". Такая точка зрения весьма непопулярна. Да, что важно, и действующая власть эту опцию не приветствует. Лишь сам Александр Лукашенко определяет степень интеграции с Россией, а не вот эти люди.

С другой стороны, если говорить об информационном поле, то вся политическая коммуникация в Беларуси, и особенно это показал прошлый год, идет в основном по-русски. Если говорить о самых популярных частных интернет-порталах (Tut.by, Onliner.by, "Белорусский партизан" и так далее) – они все на русском языке. Самый популярный белорусскоязычный портал, "Наша нiва", в разы им уступает. Кстати, и у него также есть свое русское "зеркало". Там пропорции такие: 70 процентов их продукции смотрят и читают по-белорусски, и 30 процентов – по-русски. В этом смысле "русский мир" – как нечто идеологическое, исходящее из Москвы, – присутствует очень слабенько. Но в культурно-историческом смысле – все иначе. Если даже единственная нобелевская лауреатка в Беларуси, Светлана Алексиевич, пишет по-русски, то контекст понятен. Если говорить только о языке, то ответ "да". Если о каких-то политических концепциях, которые мы обычно связываем с понятием "русский мир", то ответ "нет".